Уточним, что с героем повествования расправились еще до появления роговцев в городе. Те вообще казнили практически всех священнослужителей, спалили все церкви, в том числе Одигитриевскую, в которой венчался Достоевский. Но об этом – в следующих публикациях.

О последнем кузнецком уездном воинском начальнике Мечиславе-Иване Бедло-Зволинском

Мечислав-Иван Феликсович Бедло-Зволинский родился 16 октября 1866 года в семье потомственных дворян Волынской губернии с давними польскими корнями. О его семье известно немного: отец Мечислава Феликс-Геркулиан вместе с дедом Иваном-Гвальбертом 5 июля 1855 года указом Волынского губернского дворянского собрания были занесены в первую часть родословной книги этой губернии. У Мечислава был младший брат Конрад-Нериуш, но военную карьеру, судя по всему, избрал только он сам.

Получив начальное образование, 13‑летний Мечислав в 1879 году поступает для продолжения учёбы в реальное училище. Эти образовательные учреждения были открыты в России незадолго до этого – в 1872 году, и имели цель дать “общее образование, приспособленное к практическим потребностям и к приобретению технических познаний”. В старших классах преподавались прикладные дисциплины (механика, химия, а также технологические и коммерческие предметы). Срок обучения составлял 6-7 лет, по окончании училища выпускник получал среднее образование и возможность поступить в технические, промышленные и торговые высшие учебные заведения. Местом своей учёбы Мечислав выбрал городок Белая Церковь Васильковского уезда Киевской губернии, что находился недалеко от Волыни и его уездного центра – Житомира.

Окончив 6 классов Белоцерковского реального училища и приближаясь к призывному возрасту (20 годам), Мечислав добровольно поступает в армию: 10 апреля 1885 года он на правах вольноопределяющегося III разряда вступает в службу в кавалерийский 19 драгунский Кинбурнский полк. Нелишне будет отметить, что вольноопределяющиеся, поступающие в кавалерию (а также гвардию), обязаны были содержать себя на собственные средства (в отличие, скажем, от казённого содержания в пехотных частях). Но, вероятно, Бедло-Зволинский вполне осознанно шёл на эти траты, предпочитая верховую езду пешим маршам. Место службы также было выбрано неслучайно: 19-й полк квартировал в городе Ковель всё на той же Волыни. Срок службы для вольноопределяющихся третьего разряда был установлен в два года. Трудно сказать, планировал ли до поступления в полк Мечислав Феликсович навсегда связать свою жизнь с военной стезёй или это решение пришло уже по ходу службы, но так или иначе уже 4 августа 1885 года он был командирован в Елисаветградское кавалерийское юнкерское училище, готовившее будущих кавалерийских офицеров для Киевского, Одесского и Харьковского военных округов. Учебный план училища был рассчитан на два года и кроме общих предметов (закона Божьего, русского языка, математики, географии, истории, черчения, природоведения) включал специальные дисциплины: тактику, военную топографию, полевую фортификацию, артиллерию, военную администрацию, военное законодательство, иппологию, военную гигиену, методику обучения солдат школьной грамотности, практические занятия по тактике, топографии и сапёрному делу. 1 сентября 1885 года Мечислав Бедло-Зволинский был зачислен юнкером младшего класса, а спустя два года 18 августа 1887 года по окончании курса наук по второму разряду был выпущен в полк в звании эстандарт-юнкера. Окончившие училище по второму разряду были вынуждены ждать офицерской вакансии в полку. Нередко это ожидание затягивалось на многие годы. Вот и Бедло-Зволинский прослужил почти три года в “юнкерском звании”, прежде чем в его жизни произошло важнейшее событие – 8 июня 1890 года он, получив чин корнета, вступил в офицерский корпус русской императорской армии.

Постепенно молодой офицер набирался опыта, нарабатывал авторитет. В апреле 1896 года поручика Бедло-Зволинского командируют в сапёрную бригаду для изучения подрывного и телеграфного дела, а по окончании учёбы в октябре того же года назначают заведующим полковой сапёрной командой. В этой должности он прослужил целый год (затем вторично возглавлял полковых сапёров в октябре 1899 – январе 1905 годах) и был поставлен (уже в звании штаб-ротмистра – соответствовало пехотному штабс-капитану) во главе полковой учебной команды. В июле 1898 года подоспела первая высокая награда: орден Святого Станислава третьей степени. Сдав учебную команду в сентябре того же года, был командирован на год в кавалерийский запас, а в разгар русско-японской войны в январе 1905 года штаб-ротмистр Бедло-Зволинский командируется в Двинск (современный Даугавпилс) для формирования военно-санитарных полутранспортов. По возвращении в полк уже в звании ротмистра командует эскадроном (до октября 1913 года), неоднократно назначаясь в это время членом полкового суда. В годы, предшествующие началу Первой мировой войны, Бедло-Зволинский становится одним из ведущих офицеров в полку: дивизионное начальство даже доверяет ему временное командование всей бригадой, он периодически замещает командира полка (август – сентябрь 1912, март – апрель 1913 годов).

Начало мировой войны драгунский полк Бедло-Зволинского встретил в составе 7-й кавалерийской дивизии, входившей, в свою очередь, накануне Галицийской операции в состав 5-й армии генерала Плеве. Первые ожесточённые боевые столкновения с австрийцами в районе Томашева вынудили 5-ю армию отойти к Холму. Справедливости ради нужно отметить, что 7-я кавалерийская дивизия плохо выполняла разведывательные задачи в начале сражения (что способствовало неожиданным прорывам австрийских корпусов на ряде участков), но в то же время Плеве сумел оперативно использовать возможности конницы. В наиболее тяжелые периоды боев 7-я дивизия быстро сосредоточивалась на флангах XVII корпуса (с которым она тесно взаимодействовала), а также в прорыве между корпусами, содействуя последним в полной мере. После отступления, перегруппировки войск и получения подкрепления 5-я армия, взаимодействуя с соседними 4-й и 9-й армиями, совместным контрнаступлением смяли австрийские позиции и вынудили неприятеля широким фронтом отходить назад, теряя все свои достигнутые преимущества. В ходе боёв кинбурнцы понесли тяжёлые потери – выбыло из строя около трети личного состава, включая офицеров. Но самого Бедло-Зволинского судьба берегла: ни малейшей царапины. Здесь, в Галиции, на боевых позициях полка застал ротмистра приказ (от 15 сентября 1914 года) о назначении его Кузнецким уездным воинским начальником. 5 октября Мечислав Феликсович был исключён из списков полка и уже 15 числа этого же месяца отбыл к новому месту своей службы. Через месяц, 19 ноября 1914 года, Бедло-Зволинский принял у своего предшественника подполковника Николая Степановича Сухова главенство над Кузнецкой местной командой и приступил к исполнению должности уездного воинского начальника.

В Кузнецке Бедло-Зволинский поселился (арендовал) в бывшем доме купца Уманского (сам купец ещё до этого обанкротился и покинул город) на улице Второй Крепостной (в советское время – Мариинской) в паре сотен метров от здания воинского управления. Подполковник сам обустраивал свой дом, любил плотничать в свободное время: вскоре здесь появились простые, но добротно сделанные его руками стулья, стол, буфет и табуреты. На новое место службы он прибыл вместе с женой. Его первая и единственная супруга и верная спутница жизни София Матвеевна Лисовская была женщиной далеко не ординарной – будущие трагические события в полной мере проявили присущую ей твёрдость характера, смелость и вместе с тем врождённую интеллигентность истинной дворянки. Мы не располагаем сведениями, в каком возрасте женился Мечислав Феликсович, но, вероятно, это был поздний брак: его избранница была вдовой доктора Лисовского, для неё это было уже второе замужество. Детей у супружеской четы не было.

Обязанности Бедло-Зволинского как воинского начальника были многообразны, но при правильной постановке дела они вполне укладывались в размеренную жизнь провинциального городка, каковым на тот момент являлся трёхтысячный Кузнецк. В первую очередь в условиях военного времени необходимо было чётко и правильно организовать призыв чинов запаса и новобранцев на действительную службу. Опыт первой мобилизации (в августе 1914 года ещё до назначения Бедло-Зволинского на должность Кузнецкого воинского начальника) показал, что местное воинское управление оказалось абсолютно не готово к массовому наплыву запасников на призывной пункт и не смогло правильно организовать и вовремя отправить нижние чины согласно мобилизационному расписанию. В итоге оказалось достаточным появления случайной искры недовольства в среде запасников, чтобы вся эта масса людей пришла в неуправляемое движение, закончившееся грандиозным пьяным погромом (с последующим арестом нескольких сотен призывников, наиболее активно участвовавших в этом стихийном бунте). Разумеется, новый воинский начальник должен был учитывать этот отрицательный опыт, и надо отметить, что Бедло-Зволинский уже не допускал в будущем подобных инцидентов в своей практике.

Кроме того, в обязанности подполковника входило командование над местной воинской командой, численность которой составляла 130 человек. Местная команда широко использовалась для несения караульной службы при внешнем охранении здания тюрьмы, казначейства и некоторых других важных объектов в городе. Кроме того, Бедло-Зволинскому приходилось решать все административно-хозяйственные вопросы, так или иначе связанные с делами местного военного ведомства.

В Кузнецке Бедло-Зволинский встретился с отставным генералом, героем русско-японской войны Павлом Николаевичем Путиловым, который незадолго до приезда нового воинского начальника также обосновался в городе. Между офицерами установились хорошие товарищеские отношения. Вместе они бывали в гостях у общих знакомых, вместе проводили немало времени и по службе (особенно с лета 1918 года, когда к власти пришло Временное сибирское правительство, и генерал-лейтенант Путилов согласился стать начальником Кузнецкого гарнизона). Кузнечанин Л.В. Лоншаков, служивший в это время в Кузнецкой местной команде, вспоминал такой эпизод. “Как-то приехали генерал Путилов и подполковник Зволинский на занятия по стрельбе, которые проводились на стрельбище в овраге (за теперешним Дворцом алюминщиков). Когда солдаты закончили учения, генерал попросил винтовку пострелять. Стрелял Путилов сидя с колена, подогнув ноги калачиком, довольно точно попадая в цель. Все, кто был на стрельбище, сгрудились за спиной генерала, а он, отстрелявшись, скомандовал солдатам “Вольно” и, не сменяя позы, завёл с ними разговор. Пригласил генерал также сесть и Зволинского, но тот заявил: “Пузо-то какое! Куда я сяду?!” и продолжал стоять рядом”. И действительно, Мечислав Феликсович, и до этого обладавший богатырским телосложением, с годами только набирал форму. Его недюжинную физическую силу ярко иллюстрирует следующий эпизод, случившийся в 1919 году. Подполковник нередко инспектировал строевую подготовку солдат местной команды. Как-то раз на занятиях солдаты отрабатывали повороты, тренировались сдваивать ряды. И вот в тот момент, когда одному из взводов была дана команда “Ряды сдвой!”, солдат этого взвода кузнечанин Владимир Попугаев шагнул не с той ноги… и этим нарушил весь строй. К нему тут же подоспел Бедло-Зволинский, схватил Попугаева за левую руку, приподнял за неё его от земли и поставил растерявшегося солдата на нужное место, указав, где левая сторона.

Супружеская чета зажиточных кузнечан Горбачёвых, к которым нередко захаживал в гости подполковник, и через полвека вспоминала, как Бедло-Зволинский однажды за один присест съел целый окорок. Уездный воинский начальник не злоупотреблял спиртным, но если уж пил, то водку и только чайными стаканами, при этом практически не пьянея. Вера Николаевна Горбачёва добавляла и такой забавный штрих к портрету Бедло-Зволинского. “Он всегда заявлял, что колбу не ест, терпеть не может. Но я раз приготовила пироги из колбы, он съел их, не разбираясь, из чего начинка, только нахваливал”.

М.-И. Ф. Бедло-Зволинский организовывал при, вероятно, самом горячем участии П.Н. Путилова празднование Дня георгиевских кавалеров 26 ноября 1916 года. Торжества проходили в Кузнецке. Съехавшиеся со всего уезда обладатели этой самой престижной воинской награды запечатлены на групповом снимке, сделанном в Народном доме Кузнецка.

Коренные изменения в России, вызванные Февральской революцией, принёс 1917 год. Монархия пала, а вскоре и в далёком от столицы Кузнецке, как и по всей Томской губернии, стали упраздняться прежние органы власти царского времени. Были ликвидированы административные структуры губернского управления, полиция, упразднён съезд крестьянских начальников (орган сельского управления), на смену которым пришли Кузнецкое уездное народное собрание в лице его исполнительного комитета, народная милиция, различные комитеты и советы депутатов. Однако в плане военного устройства изменения были не столь радикальны. Подполковник Бедло-Зволинский в полной мере сохранил своё верховенство как над Кузнецкой местной командой, так и над управлением уездного воинского начальника. 4 марта он перед личным составом команды зачитал две телеграммы командующего войсками Омского военного округа: одну об отречении Николая II и временном переходе верховной власти к членам Государственной Думы, другую – о признании войсками Омского военного округа и Степного края власти Временного правительства. Кузнецкий городской временный комитет, образованный в этот же день как орган власти на переходный период, назначил двух комиссаров для контроля работы управления воинского начальника. Но комиссары ограничились наблюдательными функциями и в работу военного ведомства не вмешивались. Солдатский же комитет в местной команде, также организованный в мартовские дни 1917 года, отнюдь не ставил своей задачей отстранение подполковника от управления местным воинским формированием. Наоборот, на общем собрании солдаты единодушно постановили выразить воинскому начальнику благодарность “за отзывчивость и корректное его отношение к ним не только в дни свободы, но и в старое подневольное время бессловесной жизни солдата-раба”. Безусловно, такое решение ярко характеризует Мечислава Феликсовича как настоящего офицера с большой буквы, умеющего ценить и уважать простого солдата. Вместе с тем солдатский комитет ходатайствовал перед Бедло-Зволинским об устранении от занимаемой должности одиозного руководителя аппарата Управления воинского начальника делопроизводителя Свиридова. Подполковник подсчитал для себя возможным удовлетворить эту просьбу: Свиридову предписывалось немедленно сдать все дела и отправиться в распоряжение начальника Омской местной бригады.

Другой особенностью этого времени стали многочисленные митинги, которые проводили в Кузнецке все и вся. Не осталось в стороне от этих веяний и воинское управление. Подполковник не возражал против участия солдат местной команды в “патриотических манифестациях”, если на них немаловажное место занимал лозунг продолжения войны до победного конца. Случалось, что в подобного рода митингах участвовала и супруга Бедло-Зволинского София Матвеевна.

Но всё нарастающее противоборство образованных осенью этого года земских структур во главе с Кузнецкой земской управой, стоявших за Учредительное собрание, и Кузнецкого совета рабочих депутатов, выражавшего интересы нового большевистского правительства, активно втягивало местный гарнизон в эту борьбу. Поскольку в местную команду доступ частных лиц был абсолютно свободен, то туда свободно приходили лидеры кузнецких эсеров и кадетов, проводили собрания, агитировали поддержать Временное правительство и ликвидировать Советы. Эта агитация во многом находила свой отклик в солдатской среде, местная команда несколько раз угрожала оружием первому уездному Совдепу (сформировался в октябре 1917 года). В этих условиях кузнецкие большевики принимают решение, опираясь на сочувствующих им военных, добиться и провести демобилизацию части солдат кузнецкой местной команды, в первую очередь тех, кто наиболее рьяно ратовал за свержение Советов. Наиболее активную позицию в этом вопросе занимал председатель кузнецкого гарнизонного солдатского комитета Н.В. Метёлкин. Как вспоминал сам Николай Васильевич про этот период, “Кузнецкий уездный воинский начальник Бедло-Зволинский открытого участия (в этой борьбе. – П.Л.) не принимал, но был против Советов”. Постепенно к весне 1918 года чаша весов склонилась в пользу Кузнецкого уездного совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, заявившего во время 4-го уездного крестьянского съезда (он же 2-й уездный съезд Советов) в марте о переходе всей полноты власти в Кузнецке и уезде в его руки. Военным комиссаром уездного Совдепа был избран Н.В. Метёлкин. Это событие означало коренную ломку всех предшествующих органов власти в городе и уезде, в том числе и системы военного управления вообще и воинского начальника в частности. Вот как Н.В. Метёлкин передаёт процедуру отстранения от должности бывшего царского подполковника.

“Часто вспоминаю я, как принимал дела воинского правления у полковника Зволинского. Двадцатилетний солдат я немножко струхнул, когда Петраков (председатель Кузнецкого Совдепа. – П.Л.) приказал мне принять дела у полковника. Но делать было нечего, надо принимать. Явился в кабинет бывшего начальства, помялся немного и объявляю:

- Господин полковник! Съезд Советов избрал меня военным комиссаром уезда. Председатель Совдепа Петраков приказал принять у Вас дела воинского управления.
Надо было видеть, чтобы полностью представить, какая гримаса исказила физиономию этого выхоленного, привыкшего к власти дворянина. Помолчал он немного, а потом сквозь зубы процедил:
- А какую Вы академию закончили, молодой человек?
Тут я вспомнил про съезд Советов Центросибири и говорю:
- Иркутскую, господин полковник.
Видно, понял старый волк, что я про съезд намекнул, и уже спокойнее сказал:
- Ну что ж, командуйте. – И, задумавшись немного, добавил:
- А мне что прикажете делать? Ведь я военный человек?
Ну, теперь-то я совсем осмелел и спокойно говорю:
- Вам пока придётся побыть в отставке, а там Советская власть решит.
Вот так я и стал первым советским военным комиссаром Кузнецка”.

Как оказалось, Бедло-Зволинскому быть в вынужденной отставке пришлось недолго. Первая советская власть в Кузнецке (как и в уезде и во всей Томской губернии) продержалась недолго. Под натиском контрреволюции, выступившей на волне мятежа чехословацкого корпуса, кузнецкие большевики в середине июня 1918 года были вынуждены оставить город. Временное сибирское правительство, распространившее свою власть на территорию Западной Сибири, восстановило прежний институт воинских начальников и приданных им управлений. В условиях нарастающей Гражданской войны одной из главных задач, вставших перед белогвардейским правительством, оказалась необходимость комплектования Сибирской армии уже не только на добровольных началах, но и за счёт призыва молодёжи. С этой целью в конце июля 1918 года по распоряжению Сибирского правительства и по приказу штаба армии началось повсеместное восстановление уездных по воинской повинности присутствий. 27 июля такое было восстановлено и в Кузнецке. Руководителем его был поставлен Кузнецкий уездный комиссар Нилов, а одним из ведущих членов присутствия стал подполковник Бедло-Зволинский. С этого времени организация мобилизаций населения уезда стала (особенно с установлением колчаковского режима в конце 1918 года) одной из приоритетных задач подполковника. Кузнечанин П.В. Коновалов, служивший в местной команде, вспоминал такой случай. Летом 1919 года, в июле, когда только закончился сенокос, началась мобилизация в колчаковскую армию прямо на фронт. Один пасечник по фамилии Курский, пытаясь оставить брата дома, принёс подполковнику Зволинскому на квартиру туес мёду и стал просить за родственника. Это откровенное взяточничество привело подполковника в бешенство. Здоровенный Зволинский в гневе просто вышвырнул пасечника из дома, надев ему на голову туес с мёдом, затем ворвался в воинское управление, крича, что он не взяточник, и приказал всех подчистую отправлять на фронт.

Другой основной задачей подполковника как начальника управления и местной команды было собственно организация службы военнослужащих в Кузнецке. В этом вопросе Бедло-Зволинский тесно взаимодействовал с начальником Кузнецкого гарнизона генерал-лейтенантом П.Н. Путиловым. С осени 1918 года на территории уезда стали появляться первые партизанские отряды, а к весне 1919 года партизанское движение стало фактором постоянного военного напряжения для колчаковских гарнизонов. В этих условиях командование Омского военного округа в мае этого года направляет в Кузнецк отдельный батальон (в составе трёх рот под номерами 10, 11 и 12) из Бийска для борьбы с партизанами. Этот карательный колчаковский батальон возглавлял чех штабс-капитан Скурат.

Вскоре в июле 1919 года на общем офицерском собрании Бедло-Зволинский, вероятно, по личной предварительной просьбе П.Н. Путилова, выступил с предложением освободить генерала Путилова от обязанностей начальника гарнизона в связи с его преклонным возрастом и избрать на освободившуюся должность молодого и энергичного командира батальона Скурата. Его предложение было единодушно принято. Как представляется, решение П.Н. Путилова оставить свой пост было связано с нежеланием генерал-лейтенанта возглавлять карательные акции против местного населения, в которых стали всё активней использоваться силы кузнецкого гарнизона.

К концу осени 1919 года положение колчаковских гарнизонов в Томской губернии в связи с успешным наступлением Красной Армии становилось всё более шатким. Кузнецкое белогвардейское командование рассматривает возможные варианты отступления из города на восток. В этой связи принимается решение перед уходом из Кузнецка расстрелять всех политических заключённых, содержащихся в местной тюрьме (всего около ста человек). Казнь была назначена в ночь с 1 на 2 декабря. Между тем среди арестованных находилось немалое число родственников и знакомых солдат кузнецкого гарнизона. Это и стало непосредственным толчком к восстанию этой ночью 10-й роты бийского батальона, а также солдат местной команды, приведшего к антиколчаковскому перевороту и установлению в Кузнецке власти революционного комитета (ревкома).

События восстания развивались стремительно и драматически. Первые выстрелы раздались около двух часов ночи, а уже спустя час попытки офицеров организовать 11 и 12 роту против восставших солдат потерпели полную неудачу… Скурат был ранен и бежал, а большая часть солдат указанных рот, оставшись без командования, по инерции перешла на сторону антиколчаковской группы. Между тем ещё в самом начале восстания два проколчаковски настроенных солдата местной команды кузнечанин Иван Фадеев и Сергей Шумский, воспользовавшись неразберихой первых минут, сумели сбежать из казармы и добраться до здания кузнецкого уездного воинского управления и доложили обо всём подполковнику Бедло-Зволинскому. Оценив угрожающую обстановку, подполковник послал их за пулемётом, который был снаряжён и спрятан в ограде комендантского управления. Однако Фадеев и Шумский до здания комендантского управления не дошли, опасаясь встретиться по пути туда с колонной восставших солдат – своих бывших товарищей, которые уже вышли на улицы города.
Вернувшись в управление, перебежчики доложили Бедло-Зволинскому ложную информацию, что пулемёта из-за темноты и снега не смогли найти. Так воинское управление осталось без пулемёта, что ставило под сомнение возможность его обороны от восставших. К моменту возвращения Фадеева и Шумского в здании управления собралось около 40 человек из числа уцелевших офицеров и солдат местной команды – это были те, кто в силу разных причин не разделял целей ночного переворота и стремился сплотиться в этот тревожный час вокруг своего командира. Здесь же, вооружившись своим дамским пистолетом системы “Лефоше”, находилась супруга Мечислава Феликсовича – София Матвеевна хотела быть с мужем в самую трудную минуту. Она сидела с ним за общим столом, а он с немногими оставшимися офицерами и кучкой преданных солдат всё пытался найти выход из создавшегося положения. Но времени уже не было. Восставшие солдаты во главе с освобождёнными из тюрьмы бывшими смертниками уже окружили здание воинского управления. Солдаты сдались на милость своих товарищей-сослуживцев и были отпущены. У супругов Зволинских было изъято оружие (наряду с “Лефоше” у самого Бедло-Зволинского конфисковали его личный “Маузер”), при этом подполковник был арестован. Вскоре его доставили в тюрьму в крепость.

Показательно, что уже через день в ревком было подано прошение от имени солдат Кузнецкой местной команды с просьбой освободить арестованных фельдфебеля Г. Хомутова (служил в местной команде) и подполковника Бедло-Зволинского “за хорошее отношение к нижним чинам” и согласием взять их на поруки. Ревком освободил Георгия Хомутова, но относительно бывшего воинского начальника был категоричен: оставить под стражей.

В тюрьме Бедло-Зволинский был помещён в общую камеру с несколькими арестованными в день восстания колчаковскими милиционерами. Тогда же был взят под арест и посажен в крепостную одиночку, известную под именем “камера Достоевского”, и генерал Путилов.

В отношении того, что делать с арестованными Бедло-Зволинским и Путиловым, кузнецкий ревком пребывал в нерешительности. С одной стороны, этих высокопоставленных белых офицеров можно было использовать в качестве заложников на случай возможной атаки колчаковских частей (белогвардейские гарнизоны в это время находились ещё во всех городах Томской губернии, включая близлежащие от Кузнецка Бачаты и Кольчугино). С другой стороны, ревком с недоверием относился к основной массе солдат местной команды и бывшего колчаковского батальона, вполне обоснованно опасаясь в случае изменения военной конъюнктуры за их благонадёжность. В этой ситуации можно было предполагать, что вчерашние вольные и невольные повстанцы при новом повороте событий могут использовать арестованных офицеров в качестве своих предводителей.

Пока ревком предавался раздумьям о судьбе заключённых, ситуация в городе во многом выходила из-под контроля. В Кузнецке уже со 2 декабря орудовали неподконтрольные никому группы вооружённых людей, начиная от обычного уголовного элемента (выпущенного без разбору из тюрьмы в момент восстания) до небольших повстанческо-партизанских отрядов, беспрепятственно заходящих в оголённый город (группы Тагаева, Побызакова, Федотова, Тугушева, Мерзлякова, Галанина, Абозапуло, отряд Черкасова и другие). По городу прокатилась волна реквизиций, переходящая в грабежи и убийства. На этом фоне 5 декабря в Кузнецк въехал отряд партизана Толмачёва в количестве около ста человек.

По версии, которую позднее излагали сами толмачёвцы, решение о казни Бедло-Зволинского было принято ревкомом и поручено представителям отряда Толмачёва. Командир команды конных разведчиков отряда Толмачёва Андрей Скоробогатов прямо говорил: “Я лично и мой брат Яшка Скоробогатов расстреляли воинского начальника, со мной участвовали Дульнев Василий и Верещагин Александр”. Действительно, А.В. Верещагин подтверждает это, но при этом представляет казнь Бедло-Зволинского как свою единоличную “заслугу”: “Арестованные сидели в тюрьме, и ревком решил вынести пяти из них смертный приговор – расстрелять доктора Баева, Путилова, Зволинского. Назначили, кому их расстреливать. Я расстрелял Зволинского”. Далее Верещагин подробно описывает всю экзекуцию. “Мне дали пропуск, вызов – эти документы нужны были для начальника тюрьмы. Тот сказал мне: “Идёмте со мной”. Я зашёл в здание тюрьмы. Начальник тюрьмы подал команду: “Встать в две шеренги”. Все арестованные, их было тридцать человек, построились в коридоре. Зволинский был огромный детина. Я указал на него, и он вышел за мной. В узком коридоре я начал бить его плёткой, приговаривая: “Хватит вам расстреливать честных людей”. Я просто озверел. Потом вывел его и повёл ко рву. Здесь и убил его. Доложил об этом Афанасию Иванову (председатель ревкома. – П.Л.). Он за это налил мне стакан вина (речь идёт о хлебном вине – водке. – П.Л.)”.

То, что Верещагин “озверел”, так же как и остальные соучастники этого убийства, подтверждает тот самый начальник тюрьмы, о котором упоминает Верещагин, – И.Ф. Вилисов, а также стоявший в это время в карауле на крепости и видевший всё происходящее кузнечанин солдат местной команды В.К. Попугаев. По воспоминаниям Вилисова (запись 1970 года), “через день (после убийства Путилова. – П.Л.) в тюрьму приехали партизаны и попросили вывести из тюрьмы бывшего воинского начальника подполковника Зволинского. Я приказал надзирателю привести Зволинского. Когда он вышел из тюрьмы, то партизаны приказали ему идти в город. Он пошёл, а они за ним. Когда вышли за ворота, то на правой стороне около пали его расстреляли. Дали первый залп – он упал, а потом встал. Дали второй залп, и с ним было покончено”. В.К. Попугаев конкретизирует, что в подполковника стреляли двое: один из винтовки, второй – из револьвера наган в спину и затылок. После убийства толмачёвцы уехали, а начальник тюрьмы И.Ф. Вилисов здесь же в крепостном рву организовал временное захоронение воинского начальника.

Несмотря на отличие в ряде деталей, все эти факты свидетельствуют о том, что Мечислав-Иван Феликсович Бедло-Зволинский был расстрелян без суда и следствия в начале декабря (в период с 5 по 6-е число) 1919 года представителями отряда Толмачёва. Ему было только 53 года, последние пять лет он прослужил в Кузнецке.

В день казни подполковника его супруга Софья Матвеевна, ещё не зная о случившемся, принесла родному человеку в тюрьму передачу. Подавленный происшедшим, И.Ф. Вилисов тогда не решился сказать вдове правду и сослался на неприёмный день. Впрочем, слухи об убийстве Бедло-Зволинского очень быстро распространились по городу. Но только через несколько дней, когда в Кузнецк уже зашёл партизанский отряд Рогова, Софья Матвеевна получила разрешение от ревкома забрать останки мужа и перезахоронить их на городском кладбище. И последний штрих к этой трагедии: когда труп убитого Бедло-Зволинского для приготовления в последний путь находился в его доме, туда ввалилась группа вооружённых людей (предположительно, из отряда Рогова), которые на глазах у прощавшихся с подполковником перевернули гроб со стола, сбросив тело на пол. Нечеловеческая жестокость и такая же ненависть – первые спутники гражданской войны.

Софья Матвеевна, похоронив любимого Мечика (как она при жизни ласково называла мужа), выехала из города и навсегда покинула Кузнецк. Её дальнейшая судьба неизвестна.
Трагедия польского по происхождению и русского по духу офицера Мечислава Феликсовича Бедло-Зволинского, обладавшего замечательными качествами истинного командира с “суворовским” отношением к рядовому солдату, которого современное поколение военнослужащих называло бы не иначе как “батяня-комбат”, – это преломление в отдельной судьбе трагедии всего русского офицерства, ввергнутого в молох гражданской войны: оно было убито (и как социальный слой, и как духовное течение) и исчезло, оставив о себе лишь искры памяти. Подполковник Бедло-Зволинский – до сих пор непогасшая искра этой памяти…

Пётр Лизогуб

Источник

Еще по теме:
Монография Ермолаева А.Н. к 150-летию города Мариинск;
приложение с фотографиями.
Первые выстрелы гражданской войны
Мариинск – фотоэкскурсия по городу
Боевые действия в Щегловске, декабрь 1919 года
Щегловск, 1918 год – образование города, смена власти
А. Г. Ефимов ИЖЕВЦЫ И ВОТКИНЦЫ (фрагмент)
Униформа, награды и чинопроизводство в Сибирской армии
Сибирские стрелки в армии адмирала А.В.Колчака
Сибирская армия 1918 г.
Мобилизации сибирской интеллигенции в Белую армию в 1918-1919 гг.

После событий октября 1917 года в России начали создаваться Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.. В Сибири с декабря 1917 по май 1918 года действовало два органа власти: Сибирская областная Дума и Советы. В Сибири также были и непартийные – офицерские – объединения, в которые входили до 7 тысяч офицеров. Штаб их находился в Новониколаевске. Советы на местах не обладали всей полнотой власти и делили её с властями буржуазного характера. Советы стали активно проводить социальную политику: открывать школы, изымать контрибуцию с зажиточных слоёв населения, проводить социалистические преобразования в экономике. В одном из первых распоряжений ревкома говорится о возобновлении образования в городе. Из школьных программ исключаются Закон Божий, греческий и латинские языки, философия. Вместо них вводятся естественные науки: химия, физика, математика. В документе же говорится о назначении жалования учителям. В 1917 году в Мариинске создаётся первая в Сибири кооперативная школа.

Уделялось внимание культурно-просветительской работе. Центром культуры были школы и гимназия. Проводятся коллективные громкие читки газет и брошюр, что было вызвано значительной неграмотностью населения.(до 56 %). Ставились народные постановки, где высмеивались богатые купцы, зажиточные крестьяне, духовенство…

В городе проводится профилактика по предупреждению тифа, работает комиссия по санитарной профилактике во главе с бывшим гарнизонным фельдшером И.Семёновым.

Был наложен запрет на употребление алкоголя, самогоноварение наказывалось большими штрафами. Совдеп в посёлке Центральном под руководством К.В. Цибульского установил восьмичасовой рабочий день.

31 марта 1818 года в Мариинске состоялся уездный съезд Советов. Для охраны предприятий и обеспечения правопорядка, а также для борьбы с саботажем и самогоноварением начинают создаваться отряды красной гвардии, которые исполняют и милицейские функции . В уезде отряды были созданы в Итате, Чумае, Тисуле…

Эсеры и меньшевики спекулировали на трудностях в деятельности Советов. Как известно, Мариинск был купеческим городом с большим количеством крестьянства и мещан, поэтому позиции большевиков в городе и уезде были довольно слабые. В марте 1918 года зажиточные крестьяне и торговцы Мариинска отказались выполнять распоряжение Совета о запрещении самогоноварения, но их сопротивление было сломлено с помощью красногвардейского отряда из Анжерки. Первые схватки были выиграны Советской властью. Часть предприятий и частных домов была национализирована, зажиточные граждане обложены огромным налогом. Свергнутые классы понимали. что не смогут сами вернуть утраченного . Помощь пришла извне…

Корпус чехословацких военнопленных численностью около восьмидесяти тысяч человек с разрешения Советского правительства возвращался на родину через Владивосток. Эшелоны с военнопленными растянулись по всей Транссибирской магистрали от Пензы до Тихого океана. По указанию Антанты командование корпуса подняло солдат на борьбу с Советской властью: солдатам объявили, что их не хотят выпускать из России и заключат в концлагеря, а затем выдадут немцам в Германию. Масла в огонь подлил и приказ Наркомвоендела Л.Д. Троцкого. В частности, им была передана телеграмма о разоружении солдат, при несогласии – арест…

Мятеж начался в городе Мариинске, где в течение нескольких дней стоял крупный отряд чехов – два эшелона в количестве девятьсот человек (непосредственно под командой Кадлеца – 440 человек при двух пулемётах и капитана Воронова – 490 человек при двух пулемётах). Выступление в Мариинске чехов было скоординировано с местной организацией офицеров, из числа которой капитан Воронов пополнил части своего эшелона. Члены этой организации на железной дороге поставили прибывший эшелон с 4-м Омским интернациональным отрядом между двумя эшелонами чехов.

В ночь на 25 мая в адрес командира отряда Кадлеца из Новониколаевска (ныне Новосибирск) поступило телеграфное распоряжение командующего Сибирской группой военнопленных капитана Р. Гайды: «Арестуйте Совет, восстановите Земскую власть, продвигайтесь к Красноярску, где ждите моих распоряжений».

Внезапным ударом чехи захватили станцию. Дом Советов, совнархоз, почту, телеграф, казначейство. Был также разоружён отряд красногвардейцев из Омска в количестве 300 человек. Под арестом оказались руководитель местной организации РКП/б М.Л. Зиссерман и многие другие члены Совета. К двум часам ночи город был захвачен. Уцелевшие красногвардейцы отступили к реке Кия.

Утром 25 мая член исполкома Мариинского Совета Колесников успел сообщить по линии: «В Мариинске два эшелона чехов, отряд, следовавший для борьбы с атаманом Семёновым, разоружен…Шлите всё, ибо это вызов Советской республике…».

Руководство красногвардейцев посчитало вооружённый конфликт недоразумением местного значения и завязало переговоры с чехами. Для этой цели из Красноярска прибыл Н.В. Мазурин, он обещал бесперебойное продвижение чехов на восток. На что Кадлец 27 мая 1918 года ответил:

«Граждане! Презренная Советская власть из Красноярска вызывает меня вести с нею переговоры. Так как условия для меня неприемлемы, объявляю г. Мариинск на военном положении, причём смещаю представителей Сов. Власти и вызываю граждан избрать новое правительство».

Чехам достались богатые трофеи: несколько тысяч винтовок, два трехдюймовых полевых орудия, которые капитан Воронов взял на вооружение.

После первого замешательства начали активное действия красногвардейцы Мариинска. Они перешли в наступление, выбили чехов из города и оттеснили к станции. Но закрепить успех не смогли и вынуждены были отступить на правый берег реки Кия, заняв оборону на горе Арчекас. Фронт фронта проходила по линии сёл Раевка, Пристань.

Узнав о захвате власти в уездном городе Мариинске, исполком Итатского волостного Совета направил отряд красногвардейцев под командованием М.Х. Перевалова ( более сотни человек при 83-х винтовках, 23 берданках, и одном пулемёте). С Центрального рудника подошёл отряд под командованием К.В. Цибульского. Прибыли и отряды рабочих из Боготола и Ачинска под командованием Жаркова и Ковача. Силы красных – до одной тысячи человек – были сконцентрированы в районе железнодорожного моста через Кию.

К этому времени были захвачены и другие города Кузбасса. К Мариинску стягивались войска чехов в Мариинске. Позднее сам Гайда признавался, что « …сумел собрать силы для наступления на Мариинск». Проявили активность и сочувствовавшие реставрации прежней власти. А таких было много, в том числе и среди крестьян. Крестьянство как бы раскололось на два лагеря: старожильческие сёла поддерживали белых, а сёла переселенцев – красных..

Командиром фронта со стороны красных был избран М.И. Соловьёв – левый эсер, член Совдепа города Красноярска, комиссаром – А.С. Маслёнкин-Непомнящий, руководитель боготольских рабочих.

Особенно активные действия развернулись 28 мая. При поддержке бронепоезда, оборудованного боготольскими рабочими, вооружённого пятью орудиями, бомбомётом и пулемётами, объединенные силы красных начали наступление вдоль железнодорожной насыпи к мосту. Слева двигались интернационалисты, справа красногвардейцы. Чехам пришлось отступить и закрепиться на левом берегу Кии. Но и красные не смогли развить наступление, поскольку все подходы к мосту были заминированы, обстановка стала патовой. К 30 мая было заключено перемирие: Советы представлял Лысенко-Ларский, от чехов – Кадлец.

В этот период во многих городах Томской губернии вспыхивают очаги сопротивления белочехам, но все они быстро ликвидируются. Бои шли и у разъезда Арлюк, и у ст. Тайга, и у Яи, но, части красных слабы, разрознены, плохо вооружены. Участник боя у разъезда Яя вспоминает: «Как зловещее эхо пронеслось по цепи – «нет патронов»…

Мариинский фронт остался единственным очагом сопротивления красных в Томской губернии. Командование фронтом допустило ряд просчётов как военных, так и политических. Уверовав в то, что чехи нападать не будут, не выставили посты-секреты, отсутствовала разведка, командование не было информировано о положении в Томской губернии и уезде (чем заслужило немало слов упрёка со стороны М.Х.Перевалова в его книгн «Таёжные партизаны»). Имелись случаи пьянства на позициях, неповиновение командирам было обычным явлением…

В такой обстановке утром 16 июня 1918 года чехи нанесли удар с двух направлений одновременно: обошли правый фланг, зашли в тыл обороняющимся и на левом фланге предприняли успешную атаку. Красногвардейцы потеряли всякий шанс на успех. До пяти часов вечера шёл бой.

Очень стойко сражались венгры-интернационалисты под командованием Ф.Потака, Э. Шалюди, Гую, Колгафа.(Напомним: венгры-интернационалисты –такие же военнопленные, как и чехи, депортировавшиеся через Владивосток. Большая часть их перешла на сторону красных. Из чехов также не все перешли на сторону белых, были группы, выступавшие с красными). Венгры несколько раз отбрасывали бронепоезда назад. Взвод Ковача оборонял деревню Раевка, уничтожил много чехов, сам Ковач раненый сражался до тех пор, пока не истёк кровью. Эсеровская газета «Барабинская степь» писала: «Среди красногвардейцев, взятых в плен на Мариинском фронте, мадьяры сражались до последнего. До последней капли крови и по возможности в плен не сдавались…». Томский отряд Августа держал оборону северного склона Арчекаса, но после форсирования чехами Кии в районе Кубаево оборона стала бессмысленна. Отступление красных прикрывали несколько групп солдат, в частности 26 венгров и русская девушка, выполнявшая роль медсестры, не отступившие, они все были убиты. Уже в 60 годы их прах был перенесён в центр села Вторая Пристань, где и захоронен.

Красногвардейцы спешно отступали, большинство их было из соседних районов, и солдаты укрылись вблизи своих населённых пунктов. Было убито много мирных жителей, сочувствовавших Советской власти, захваченных в плен венгров расстреливали на месте. Вообще в плен было взято около 800 человек, 250 было заключено в тюрьму. К концу 1918 года во всём Кузбассе Советская власть была свергнута.

Виктор РУБЦОВ,
краевед

Источник

Интересное:
Монография Ермолаева А.Н. к 150-летию города Мариинск;
приложение с фотографиями.
Мариинск – фотоэкскурсия по городу
Боевые действия в Щегловске, декабрь 1919 года
Щегловск, 1918 год – образование города, смена власти
А. Г. Ефимов ИЖЕВЦЫ И ВОТКИНЦЫ (фрагмент)
Униформа, награды и чинопроизводство в Сибирской армии
Сибирские стрелки в армии адмирала А.В.Колчака
Сибирская армия 1918 г.
Мобилизации сибирской интеллигенции в Белую армию в 1918-1919 гг.

Обер-офицер карабинерного полка с 1778 по 1786 год.

Вновь созданный полк находясь в составе Украинской армии сразу же принял участие в войне с Турцией 1787 — 1792 годов.

Унтер-офицер карабинерного полка с 1786 по 1796 год.

Офицер карабинерного полка с 1786 по 1796 год.

При Павле I в 1979 году, в Митаве, Стародубовский полк стал кирасирским. Кроме того, приобрел наименование по шефу – «Нумсена полк».

Интересно: Суворов, проезжая мимо Стародубовского полка, кричал из кареты «Ура, ура, молодцы, рымникские карабинеры!». Он не забыл, что полк Стародубовских карабинеров решил своей атакой участь сражения при Рымнике – название которого было прибавлено к имени Суворова.

В 1798 году Стародубовский полк в составе конницы Римского-Корсакова выступил в Швейцарию, где воевал с революционными французами.

Офицер Стародубовского кирасирского полка 1797-1801 год.

В начале правления Александра I полк из кирасирского стал драгунским. Эта мера объяснялась дороговизной содержания большого числа кирасирских полков, а также характером боевых действий, в основном с Турцией «где пехота и легковооруженная конница употребительней».

Рядовой Стародубовского драгунского полка 1802-1806 год.

Полк участвовал в войнах с Турцией 1806-1812 годов. 22 мая 1810 года за взятие штурмом крепости Базарджик Стародубовский драгунский полк получил Георгиевский полковой штандарт.

Внешний вид драгунских полков в 1808-1812 годах.

На момент вторжения Наполеона в Россию полк входил в состав 3-й западной армии генерала Тормасова и действовал на южном направлении. Полк принял участие в сражениях под Кобрином и Городечно. Действиями генерала Тормасова тридцатитысячный корпус австрийцев, шедший на соединение к Наполеону, был отрезан на все время войны от главной неприятельской армии. 16 ноября 1812 года Стародубовский драгунский полк участвовал в сражении при реке Березине.

Рядовой Стародубовского кирасирского полка 1812-1814 годы.

Высочайшим приказом от 27 декабря 1812 года полк был переименован в кирасирский. В январе 1813 года Стародубовскому полку было пожалована половина оклада жалования на постройку обмундирования за казенный счет и вспоможение в размере 180 рублей. В составе 3-й кавалерийской дивизии 12-й кирасирский Стародубовский полк участвовал в Заграничном походе русской армии, сражался под Кульмом и в других битвах. В 1913 году за сражение при Гальберштадте полк получил Георгиевские трубы.

19 марта 1814 года Стародубовский кирасирский полк торжественно, в присутствии своего Царя, вошел в столицу Франции, город Париж, имея щегольской и бодрый вид, не смотря на громадные перенесенные им труды.

Интересно: Со времени Павла I в войсках введено было бритье усов и бороды, что продолжалось во все царствование Александра I. В 1832 году разрешено всем генералам, штаб и обер-офицерам носить усы (до этого времени усы носили только гусары). Для нижних чинов разрешение на ношение усов последовало только в 1847 году.

В 1831 году Стародубовский полк принял участие в подавлении польского восстания.

Внешний вид кирасир в 1835-1843 годах.

Кирасир в царствование Николая I, 1849-1855 год.

В 1854 году, во время Крымской войны с Англией, Францией и Турцией полк не участвовал непосредственно в сражениях. Он был отправлен к Балтийскому морю.

При Александре II году все кирасирские полки кроме гвардейских превращены в драгунские. 14 мая 1860 года Стародубовский кирасирский присоединяется к Нежинскому драгунскому и получает название – Стародубовский драгунский Его Императорского Величества Принца Петра Ольденбургского полк.

Внешний вид драгун, 1860 год.

В 1877 году Стародубовский драгунский полк принял участие в очередной Русско-Турецкой войне. 17 апреля 1878 года 12-му драгунскому Стародубовскому полку за совершенные подвиги, мужество и храбрость в турецкую войну 1877-1878 годов жалуют знаки отличия на головные уборы с надписью: «За отличiе въ турецкую войну 1899 и 1878 годовъ».

1 мая 1881 года полк стал именоваться 12-м драгунским Стародубовским полком, а затем в 1882 году при общем переформировании легкой кавалерии полк был назван 34-м драгунским Стародубовским полком.

Внешний вид драгун в 1884-1896 годы.

Интересно: при Александре III в 1882 году (реформа военного министра Ванновского) прочие кавалерийские полки обращены в драгуны вслед за кирасирами.

Схема расцветки мундиров 34 драгунского Стародубовского полка в 1884 году.

В 1885 году введена летняя рубаха. Изначально на ней были полотняные погоны из той же ткани, что и рубаха, с лычками, но без шифровок, а с октября 1896 года – такие же, как на мундире, т.е. цветные суконные со всеми причитающимися отличиями.

Драгун в летнем комплекте снаряжения 1885-1907 годы.

Драгун в летнем комплекте снаряжения 1885-1907 годы.

Правление Александра III обошлось без войн.

Офицер 34-го Стародубовского полка, 1897-1904 гг.

В Русско-японской войне Стародубовский полк не участвовал. В течение 1905 и 1906 годов ему приходилось отправлять по очереди эскадроны для усмирения крестьян в губерниях средней России.

Младший унтер-офицер 34-го драгунского Стародубовского полка, 1897-1904 гг.

Интересно: после Русско-японской войны для поднятия престижа армии Николай II в 1908 году возвращает отличия кирасир, гусар, улан, при этом по характеру службы они остаются драгунами. У драгунских полков бывших ранее кирасирскими появляется парадный мундир – колет.

Схема внешнего вида солдат и офицеров 12 драгунского Стародубовского полка, 1908 год.

Обратите внимание на расцветку фуражки. В таблицах Шенка околыш «царского» темно-зеленого цвета. Такими были фуражки на момент принятия новой униформы, а в октябре 1911 г. схема расцветки изменилась. Было велено драгунским полкам, бывшим ранее кирасирскими носить околыши по цвету приборных сукон с белыми выпушками.

Нижний чин 12 драгунского Стародубовского полка в колете образца 1908 года.

Трубач драгунского полка в походном мундире образца 1908 года.

18 февраля 1909 года утвержден полковой знак 12 драгунского Стародубовского полка. По форме золотой Базарджикский крест, в центральном медальоне которого расположен серебряный оксидированный Государственный герб. На горизонтальных лучах креста выпуклые золотые вензели Императоров Петра I и Николая II, увенчанные золотыми Императорскими коронами. На вертикальных лучах золотые выпуклые даты «1709» и «1909».

Полковой знак 12 драгунского Стародубовского полка

Справа вверху три солдата в колетах и с полковыми знаками – нижние чины 12 драгунского Стародубовского полка. Второй снизу ряд офицер с белой тульей фуражки – офицер 12 драгунского Стародубовского полка.

12 кавалерийская дивизия, 1912 год

Перед Первой мировой войной драгуны вновь поменяли внешний облик. Вместо походных мундиров они переоделись в рубахи защитного цвета.

Внешний вид драгун в 1911 и последующих годах.

С первых чисел и до конца войны 12-й Стародубовский драгунский полк находился в составе 12-й кавалерийской дивизии. Она входила в состав 8 армии Юго-Западного фронта, в июне 1916 года передана в 11 армию Юго-Западного фронта, затем дивизия оказалась в Особой армии. В декабре 1916 года была отправлена на усиление 2 Румынской армии на Румынский фронт.

Анатолий Марков, прапорщик 12 Стародубовского драгунского полка, 1915 год. В 1914 году выпустился из Николаевского кав. училища в Стародубовский полк и был отправлен в 8-й запасной кав. полк в Херсонскую губернию, где формировались маршевые эскадроны для Стародубовцев.

12-й Стародубовский полк прикрывал развертывание частей Русской армии в дни мобилизации, успешно участвовал в боях за Галицию. Передовой разведывательный отряд 12-го Стародубовского драгунского полка первым вошел в оставленный противником Львов. За бой у реки Верещица, 26-30 августа 1914г., подполковник Адамович Григорий Дмитриевич и штабс-ротмистры 12-го Стародубовского полка Николай Нестеровский, Александр Авринский, Петр Яблонский получили георгиевское оружие. С января по март 1915 года полк участвовал в Карпатской операции. За бой 22-го марта 1915г. ротмистр Иван Яковлевич Плеханов получил Георгиевское оружие. Летом 1915 года был задействован в Луцком (Брусиловском) прорыве. За бой 10-го июня 1915г. у д.Рудзвияны получил Георгиевское оружие полковник Принц Каджар Мансур-Мирза. Затем бой с 5-го на 6-е июля 1915г. у д.Колодробка, награждены Георгиевским оружием полковник Иван Комнино-Варваци и прапорщик Аксен Гренцуп. За участие в партизанском «наскоке» на Невель 14-15 ноября 1915г. Георгиевское оружие получил корнет Константин Иванов.
В декабре 1916 года полк составе 12-й кавалерийской дивизии отправлен на Румынский фронт. При штурме станции Путна погиб командир полка полковник Богалдин. В январе 1917 года полк вместе с дивизией отведен в тыл.

04.04.1917 г. – Приказано, Юбилейный штандарт, с вензелем, отрекшегося императора, доставить в Петроград, для выполнения работ по снятию вензеля. (Приказ №182, 1917 г. из сборника «Приказы Военного Министра»)

15.07.1917 г. – VI-й кавалерийский корпус назван корпусом смерти. На этот момент 12-й Стародубовский драгунский полк был в составе корпуса. (Приказ №634, 1917 г. из сборника «Приказы Верховного Главнокомандующего за 1914-1915 и 1917 г.г.»)

Описание подвига 3-х штабс-ротмистров и подполковника 12-го драгунского полка
Адамовича Г.Д. 26-30 августа 1914г. в бою у реки Верещица:
«Входя в состав спешенных частей, под сильным ружейным огнем, вывел свой эскадрон вперед, открыв огонь по противнику и, в критическую минуту, когда обозначился обход нашего левого фланга, бросился в атаку со спешенными эскадронами и, жертвуя собой, оказал решительное содействие общему успеху.»

Описание подвига ротмистра Ивана Яковлевича Плеханова:
«В бою 22-го марта 1915г. с потерей отрядом позиции на высоте 241 с крестом, занял с эскадроном высоту 218 и, удерживая ее, дал возможность частям отряда выйти из тяжелого положения, будучи ранен и оставаясь в строю, личным примером воодушевляя нижних чинов, перешел в короткую контр-атаку, чем заставил противника приостановиться, дав возможность остальным частям спокойно отойти и занять новую позицию.»

Описание подвига полковника Принца Каджар Мансур-Мирза
«В бою 10-го июня 1915г. у д.Рудзвияны перешел с 3-мя эскадронами в контр-атаку на наступавшего в превосходных силах противника, довел их до удара в штыки, сам, будучи контужен и оставшись в строю, отбросил противника к самому берегу р. Днестра и удерживался в занятых окопах в течение суток, захватив при атаке более 100 пленных.»

Описание подвигов полковника Ивана Комнино-Варваци и прапорщика Аксена Гренцупа:
«В ночь с 5-го на 6-е июля 1915г., командуя правым боевым участком, состоящим из 4-х эскадронов, ведя атаку на неприятельские окопы у д.Колодробка, выбил из них противника штыками и захватил в плен около 200 австрийцев и взял 1 пулемет; утвердившись на важном участке позиции, отбил все контр-атаки неприятельских резервов.»
«В ночь с 5-го на 6-е июля 1915г., после участия в штыковой атаке у д.Колодробка, вследствие темноты, оторвался со взводом и, блестяще действуя самостоятельно, захватил в одном из окопов неприятеля 2 пулемета и 48 австрийцев.»

Описание подвига корнета Константина Иванова:
«В ночь с 14 на 15 ноября в составе партизанского отряда участвовал в «наскоке» на Невель. Корнет 12-го драгунского Стародубовского полка Константин Иванов, под командой которого находились две группы партизан, своими действиями сдержал наступление превосходных сил противника и дал отряду возможность с захваченным в плен генералом отступить и переправиться через реку Струмень, после чего с боем переправился сам со своими людьми и сжег за собою мост.»

На данный момент у автора заметки появились сведения о других подвигах офицеров и нижних чинов 12-го драгунского Стародубовского полка, однако они буду размещены в рамках иного информационного ресурса который будет опубликован позднее. Данная страница не будет актуализироваться.

Еще по теме:

История 12-го драгунского Стародубовского полка
Внешний вид драгун РИА в период Первой мировой войны, на примере 12 Стародубовского драгунского полка

Данные по численности армейских драгунских полков на 1883 год приведены Звегинцовым:
1 командир (полковник), 2 подполковника, 6 эскадронных командиров (ротмистры), 1 адъютант, 1 казначей, 1 квартирмейстер, 1 зав. оружием, 24 младших офицера, 1 старший врач, 1 младший врач, 1 ветеринарный врач, 1 делопроизводитель, 1 священник, 6 вахмистров, 24 взводных унтер-офицера, 42 младших унтер-офицера, 1 штаб-трубач, 18 трубачей, 48 ефрейторов, 720 рядовых. Пешие: 8 каптенармусов, 7 унтер-офицеров, 46 рядовых, 22 нестроевых.

Данные по структуре армейских драгунских полков на 1883 год. Из книги Русская армия 1881-1917г. В.В. Звегинцова

При этом на тот же 1883 год имеется таблица численности 12 драгунского Стародубовского полка из полковой истории: 1 полковник, 2 штаб-офицера (подполковники), 6 ротмистров, 7 штабс-ротмистров, 8 поручиков, 12 прапорщиков, 6 старших вахмистров (видимо просто вахмистры), 24 младших вахмистров (видимо взводные старшие унтер-офицеры), 42 унтер-офицера (видимо младшие), 1 штаб-трубач, 18 трубачей, 720 рядовых, 5 чиновников, 46 денщиков.

Таблица численности 12 драгунского Стародубовского полка из полковой истории, составленной ротмистром Мартыновым

Из книги «Положение о полковом обозе», 1885г.

На довольствии состоит:
В каждом армейском драгунском полку:
а) В каждом эскадроне 153 чел., а во всех 6 эскадронах 918 чел.
б) При полковом штабе: 1 штаб-трубач, 2 каптенармуса, 1 унтер-офицер для командировок, 16 чел. офицерской прислуги (за исключением 30 чел. в эскадронах), 16 нестроевых (за вычетом 6 эскадронных фельдшеров), 6 обозных, положенных по существующему штату и 32 обозных (не считая 12 чел. при эскадронном обозе), а всего 74 чел.

Итого 992 чел.

В числе обозных рядовых заключаются: 6 положенных по существующему штату и 42 чел. причисленных в обозные при мобилизации, а именно: 7 кашеваров, 14 хлебопеков, 6 кузнецов, 6 мастеровых шорного и деревянного дела.

А вот данные из настольной книги офицера на 1917 год:
Кав. полк – 6 эскадронов, кроме кирасир – по 4 эскадрона. Эскадрон делится на 4 взвода, от 9 до 21 ряда. Взвод делится на 2 звена. Всего в полку 36 офицеров, 5 чиновников, 920 строевых (из них 61 пеших) и 55 нестроевых нижних чинов.

Кавалерия. Справочная книжка для офицеров, 1917 г.

Командир полка, оба штаб-офицера, адъютант, казначей (он же квартирмейстер) и зав. оружием – это так называемый полковой штаб, при нем же делопроизводитель (чиновник) и священник. К 1914 г. в пехоте должность зав. оружием стали замещать не офицерами, а чиновниками, притом со специальным образованием – возможно также было и в кавалерии.

В полку офицеры росли в чине раз в 4 года, а также в некоторых других ситуациях, до штабc-ротмистра. Чтоб стать ротмистром нужна была свободная вакансия. Производство в штаб-офицерские чины также при наличии вакансии, притом вакансия вовсе не обязательно в своей части. Во время Первой Мировой войны ситуация изменилась, повышение в чине теперь полагалось за более короткий срок службы, получение чина ротмистра перестало требовать наличие свободной вакансии, появилось больше вариантов получить следующий чин.

Должности ротмистров. Из книги Руководство для адъютантов, 1908г.

В полку имелись команды конных разведчиков, могли быть конно-пулеметные команды, конно-саперные команды (по одной на дивизию, при одном из полков) для выполнения в военное время задач по подрывному и телеграфному делу. Также в полку работала полковая учебная команда для подготовки унтер-офицеров и унтер-офицерская школа (не обязательно) для подготовки подпрапорщиков. Интересно, что при выпуске только лучший ученик получал звание младшего унтер-офицера, а остальные выпускались из команды вице-унтер-офицерами (кандидатами на унтер-офицерское звание). Во все эти команды требовались корнеты, поручики, штабс-ротмистры начальниками. Младшие офицеры разумеется были непосредственно задействованы и в управлении полуэскадронами и взводами.

Вахмистры, в отсутствие офицеров, выполняли функции заместителя командира эскадрона (ротмистра). Старшие унтер-офицеры отвечали за взвод (от того и назывались взводные унтер-офицеры), младшие унтер-офицеры помогали командовать звеньями и находясь на левом фланге (а также на правом фланге второй шеренги) помогали поддерживать порядок строя.

Из книги «Строевой кавалерийский устав. Часть II»:

В состав взвода входит от 9 до 21 ряда (18-42 всадников). Ряд составляет всадник 1-ой шеренги и всадник 2-ой шеренги смотрящий ему в затылок. Если шеренга одна, то ряд называется глухой. Три ряда составляют отделение (6 всадников), отделением командует ефрейтор. Унтер-офицеры в расчет рядов и отделений не входят. Они находятся по одному на флангах взвода. Взводный унтер-офицер на правом фланге. Третий унтер-офицер в рядах на правом фланге второй шеренги.

Командир располагается перед серединой взвода, в 2-х шагах от 1 шеренги. Если во взводе два офицера то второй располагается перед правофланговым рядом. Трубач сзади за серединой взвода в 4-х шагах от 2-й шеренги за командиром.

Развернутый строй взвода. Строевой кавалерийский устав. Часть II

Взвод делится на 2 звена. Начальники звеньев лево- и правофланговые унтер-офицеры, если во взводе есть второй офицер, то он начальник 1 звена.

Коноводы – вторые номера обоих шеренг. Они держат лошадей одной с ними шеренги и одного отделения (простое спешивание). При усиленном спешивании коноводами остаются вторые номера второй шеренги. Лошадей командиров принимают правофланговые рядовые первой шеренги взводов. При спешивании шашка остается у кавалериста.

Полковой адъютант заведует строевой частью полковой канцелярии, полковым архивом и литографией. Он управляет командами: писарской и трубаческой на правах ротного командира.

Команда носильщиков. Полковых носильщиков в мирное время не менее 4 человек в каждом эскадроне. Нижние чины назначаются в носильщики не ранее первого лагерного сбора. Носильщиками выбирают людей крепкого телосложения. Люди раз зачисленные в полковые носильщики остаются в этом звании до выбытия из части или до производства в унтер-офицеры. В мирное время носильщики должны быть разного срока службы и по мере убыли заменяться людьми последнего призыва. Также обязанностям носильщика обучаются трубачи. Функции: перевязка раненых, укладка на носилки, переноска в лазарет.

При наличии конно-саперной команды кавалерийский полк должен быть способен разрушать небольшие жд мосты и пути, станционные и прочие сооружения, а также передавать и принимать депеши различными способами. В состав команды входят 2 офицера и 16 нижних чинов, назначающиеся поровну от каждого эскадрона. Для подготовки офицеров, их командируют в жд батальоны, сроком на 3 месяца, для обучению подрывному и телеграфному делу. Для подготовки нижних чинов при полку открываются саперные школы. Школа должна подготовить не менее 6 хороших телеграфистов ежегодно. Обмундирование конно-саперных команд было по форме полевой конной артиллерии, с шифровками по номеру дивизии или бригады. Офицеры были в форме своего полка, откуда прикомандированы. В кав. полку с конно-саперной командой должно содержаться телеграфное и подрывное имущество. Оно хранится при штабе полка и передается в эскадроны по усмотрению командира полка.

Учебные кузницы учреждаются при кавалерийских и казачьих полках, а также при кавалерийских запасных полках. Заведование полковой учебной кузницей возлагается на младшего штаб-офицера. Обучение нижних чинов кузнечному делу поручается состоящим в частях ветеринарным врачам.

Денщики полагаются всем генералам, штаб и обер-офицерам. В денщики назначались рядовые, худшие по строю, но доброго поведения и хозяйственные. Вооружались они так же, как строевые рядовые. В походе должны были так же обихаживать г.г. офицеров, как и в мирное время.

Пешие солдаты 7 унтер-офицеров, 46 (или 61 к 1917г.) рядовых, это вероятно охрана штаба и периметра.

Нестроевые нижние чины работали писарями, фельдшерами, ветеринарами, ремесленными специалистами.

При каждом эскадроне назначаются: разведчики – 16 рядовых (не могут быть назначены коноводами), кроме того делу разведки должны быть обучены все унтер-офицеры; дозорные – 8 рядовых (передние, задние, правые, левые по 2 человека).

Кавалерия. Справочная книжка для офицеров, 1917 г.

О назначении офицера командующего разведчиками в полку. Из книги Руководство для адъютантов, 1908г.

Еще по теме:

Стародубовский полк — полтора века службы Отечеству

Внешний вид драгун РИА в период Первой мировой войны, на примере 12 Стародубовского драгунского полка

Наставление для ведения занятий в кавалерии, 1912г.

Обучение эскадрона полевой службе и боевая его подготовка. 1908г.

Справочная книжка для офицеров, 1917г.

В.А. Шахматов. Курс верховой езды. Руководство для младших офицеров кавалерии, 1901г.

Конно-саперное дело, 1908г.

Строевой кавалерийский устав 1912-1916, части I, II, III

Структура и численность кавалерийских полков к Первой мировой войне

Учебник для рядовых кавалерии, 1914г.

Лядунка офицерская с перевязью, образца 1889 года

Реконструкторские кавалерийские комплекты на ПМВ (перечень вещей)

Полевые жандармские эскадроны РИА

Пика кавалерийская образца 1910 г.

Переметные сумы и кобуры кавалерии РИА образца 1888 года (описание, чертежи, фото)

Способ скатки кавалерийской шинели для пригонки к седлу

Пригонка к седлу малой лопаты Линемана и кавалерийского топора, в чехле  + описание чехла

Особенности носки кавалерийских подсумков для винтовки Мосина Пр. 1884 г. № 56 и 1899 г. № 365

Особенности офицерской седловки РИА

Офицерское седло РИА

Создание реплики рядовой «драгунки»

Элементы офицерского снаряжения к приказу по военному ведомству № 458, от 31 августа 1912 года

«14 декабря был сдан Новониколаевск и отступление продолжалось дальше…Было только три пути: Сибирский тракт, проходивший через Томск и предназначавшийся 1-й Сибирской армии, которая к этому времени прекратила свое существование; второй путь вдоль железной дороги (Транссиб) – для 2 армии; южнее тайгу пересекал переселенческий тракт, допускавший движение только в два ряда повозок и назначенный для 3-й армии.»¹

Огромные вереницы пеших и конных, артиллерии, обозы на санях должны были пройти через зимнюю тайгу (тракт с ограниченной пропускной способностью). С другой стороны местные партизаны которые к тому времени сорганизовались в Первую Томскую дивизию Шевелева (а также многочисленные полубандитские и анархистские отряды действовавшие по своей инициативе) ставили своей целью чинить препятствия отступающим силам белых, попутно ликвидируя местную власть в населенных пунктах которые были на их пути. Третьей стороной была Красная армия старавшаяся догнать, окружить и ликвидировать отступающих колчаковцев.

Первый ход был за красными партизанами. «Красные партизаны приняли участие во взятии города Щегловска 21 декабря 1919 г. Белые, не приняв боя, бежали. Отряд Рогова отказался подчиниться директивам Первой Томской партизанской дивизии и продолжал действовать самостоятельно. Захватив центр города, роговцы начали грабить магазины, истязать население, заподозренное в сочувствии «контре». На этой почве произошел конфликт с бригадой Первой Томской партизанской дивизии, потребовавшей прекращения бесчинства и разгула анархистов.»²

Интересно сообщение о наличии на тот момент в Щегловске «Кадрового морского полка» в донесении Каппеля Колчаку.⁴

Заняв Щегловск партизаны перекрыли путь 3-й армии Колчака на Мариинск, разумеется меж ними завязался бой.

«Заняв Щегловск, партизаны прервали путь наступления третьей Сибирской армии, оттесненной к югу от Сибирской железнодорожной магистрали, намеревавшейся прорваться через Мариинскую тайгу и уйти дальше на восток. Колчаковцы стянули свои силы и попытались пробиться через неожиданное препятствие. В районе Щегловска разыгралось настоящее сражение. Колчаковцы начали обстреливать город из орудий. Вдоль железной дороги Кольчугино – Топки Сконцентрировались крупные силы колчаковцев.»²

Вот что пишут в своих воспоминаниях Дезедерьев Д.Е. и Балянов И.Е. (оба крестьяне из отряда Рогова, их мемуары хранятся в Кемеровском архиве в отделе досоветской истории)

«18 декабря, за день до Николина дня, утром наш отряд вышел из Кольчугино на Щегловск. В первой деревушке отряд разделился 1й и 3й батальоны, пошли левее, а 2й правее. Ночевали мы в с.Плотниково, а на второй день к вечеру в Николин день, соединились все три батальона в с.Пингино. Утром выступили на Щегловск и вечером наша разведка вела перестрелку с колчаковцами. В Щегловске стоял пехотный полк колчаковцев. Утром 21 декабря мы пошли в наступление и к обеду выбили колчаковцев из города. В сторону деревни Кобели послали разведку из нашего 1ого батальона 40 человек и в схватке с казаками погибло 27 человек наших разведчиков. После боя мы расположились отдыхать. Искать и наказывать предателей и карателей не было времени. Утром получили приказ выехать на позиции для отпора больших колчаковских сил, которые отступали через Щегловск. Весь отряд занял позиции вдоль железной дороги. Установили 18 или 20 пулеметов. Позиция у нас была удобная. Кони у нас стояли за высокой насыпью, а мы лежали за рельсами. Мы не давали белякам подниматься для перебежки, так как они были на ровной, открытой местности и на снегу хорошо были видны. Но к вечеру они стали обстреливать наши позици и город из пушек. Нам дали команду отступать. Мы сели на коней и поехали через город отступать на село Щербаки. Убитых по улицам валялось человек 20. Выехали мы через речку на гору и остановились, так как не было командиров. К отряду на санях подьехали беженцы, рабочие с семьями, которые боялись колчаковской расправы. Подвод набралось примерно 150. Но вот появились командиры, отряд выстроился и пощел на Щербаки. Для прикрытия обоза с беженцами была выделена разведка из второго батальона Лямина. Отступили оказывается вот почему. На Щегловск шла пехотная дивизия, а в обход пошла кав. бригада. Беляки хотели окружить город.»

Интересно присутствие самодельного бронепоезда:

«В сторону Топок был отправлен бронепоезд, который колчаковцами был устроен из железных углярок. На бронепоезде были установлены пулеметы. Позже он вернулся на станцию под вражеским огнем. С него нами были сняты пулеметы.»

Вот что пишет о событиях тех дней А.И. Камбалин, командующий 3-м Барнаульским Сибирским стрелковым полком:

«…я решил двигаться на восток с частями 3-й армии, по­этому просил генерала Соколова включить мой полк в его группу и колонну. На мою просьбу отвести моему полку для ночлега хоть не­сколько халуп генерал Соколов заявил, что деревня Летуново совер­шенно забита обозами, но в полутора верстах от Щеглова есть сво­бодная деревня, которую можно занять, но предупредил, что нет пока никаких сведений, в чьих руках находится город Щеглов, ибо бой предыдущего дня с красными партизанами, занявшими Щеглов, окон­чился вничью…К нашему счастью, не только большая деревня, давшая нам хороший отдых, но и город Щеглов были остав­лены партизанами.»³

Таким образом красные партизаны и отряд Рогова понеся некоторые потери были вынуждены оставить Щегловск и его окрестности. 3-я армия Колчака продолжила отступление, двигаясь по Щегловской тайге в сторону Мариинска, в арьергарде же оставались Ижевцы и Воткинцы. На их плечи легла задача задержать Красную армию. Об этом героическом акте самопожертвования можно почитать тут. Далее приведу воспоминания их противника:

«По воспоминаниям Григория Михайловича Черемисинова, участника боев за освобождение г. Щегловска, бывшего начальника штаба 35-й дивизии, боевые действия развертывались так.
Дивизия подошла к городу с юга. Штаб дивизии расположился в деревне Ягуновой. В Щегловске находились части Воткинской дивизии, прикрывавшие отход колчаковцев на восток по Мариинскому тракту – с рудника к деревне Латыши, а за ней – в тайгу… Первая бригада в составе 307-го, 308-го и 309-ого полков перешла Томь возле села Верхотомского с задачей захватить деревни Боровую, Кедровку, Латыши и закрыть выход на Мариинский тракт.
Второй бригаде в составе 310-го, 311-го и Крепостного полков было приказано наступать с юго-восточной стороны: 311-му полку из деревни Кур-Искитим – в центр села, 310-му – уступом справа с выходом на шахту «Центральная». Крепостному полку ставилось задачей прикрывать правый фланг: из деревни Березовой перейти реку Томь и через деревни Осиновку и Андреевку выйти на соединение с полками первой бригады.
В полночь 23 декабря полки первой бригады начали бой за деревню Боровую и Кедровку и встретили отчаянное сопротивление. И только к полудню с большими потерями им удалось завхатить деревни и выйти на подступы к Латышам. Но все попытки атаковать противника без поддержки артиллерии оказались безуспешными, а батареи нельзя было подтянуть сюда по многим причинам.
Все эти три дивизиона – шесть батарей – действовали на главном направлении. Под прикрытием артиллерийского огня бойцы 3110го и 310-го полков, разгромив арьергард Воткинской дивизии, вырвались на правобережье и захватили шахту «Центральная» и прилегающий к ней поселок. Эта стремительная атака красных бойцов решила исход боя и в Латышах. Почувствовав опасность окружения, колчаковцы бросились бежать в тайгу.»⁴

1. А.Г. Ефимов «С Ижевцами и Воткинцами на Восточном фронте»;
2. В.А. Кадейкин «Сибирь непокоренная»;
3. А.И. Камбалин «3-Й БАРНАУЛЬСКИЙ СИБИРСКИЙ СТРЕЛКОВЫЙ ПОЛК В СИБИРСКОМ ЛЕДЯНОМ ПОХОДЕ»;
4. И.А. Балибалов «Кемерово Вчера Сегодня Завтра»

Еще по теме:
Монография Ермолаева А.Н. к 150-летию города Мариинск;
приложение с фотографиями.
Первые выстрелы гражданской войны
Мариинск – фотоэкскурсия по городу
Боевые действия в Щегловске, декабрь 1919 года
Щегловск, 1918 год – образование города, смена власти
А. Г. Ефимов ИЖЕВЦЫ И ВОТКИНЦЫ (фрагмент)
Униформа, награды и чинопроизводство в Сибирской армии
Сибирские стрелки в армии адмирала А.В.Колчака
Сибирская армия 1918 г.
Мобилизации сибирской интеллигенции в Белую армию в 1918-1919 гг.

Решение об образовании города Щегловск было принято на Первом учредительном съезде Советов щегловских рабочих, крестьянских и солдатских
депутатов.

9 мая 1918 года. Первый съезд Советов рабочих и солдатских депутатов Щегловского уезда. Съезд принял решение о преобразовании села Щеглова в город Щегловск.

Съезд открылся 9 мая 1918 г. в здании Верхотомского волостного Совета. На специально организованную манифестацию в одной процессии несли красные флаги и церковные хоругви. На трибуне Андрей Яковлевич Букреев произнёс речь и объявил город открытым.

Зажиточная часть старожильческого населения предпринимала попытки не допустить преобразования села в город. Распространялось мнение, что крестьяне отойдут к сословию мещан и будут обложены более высокими налогами, а их земельные наделы уменьшатся в 3–4 раза¹. В историографии данный факт объясняется следствием неоправдавшихся ожиданий крестьян-старожилов на получение дополнительных доходов от идущей административно-территориальной реформы уездного масштаба.

Однако большевики успешно противостояли попыткам своих противников расколоть ряды делегатов, повернуть их против советской власти. Большинством голосов были приняты решения: о признании власти Советов, о выделении Щегловского уезда из состава Кузнецкого, об избрании исполнительного комитета.

Митинг по поводу образования города Щегловск.

23 мая 1918 г. состоялось заседание исполкома уездного Совета, на котором были приняты решения об организации Красной гвардии в уезде, о преобразовании Щегловского сельского Совета в городской Совет, об организации комбедов и ряд других.

О том, что собой представлял город в это время, отражает заметка, посвящённая его десятилетию, – Щегловск занимал 85 десятин, домов, вместе с заречной частью было 360, улиц и переулков – 16, население – 3 906 душ².

Деревня Щеглово.

Восстание чехословацкого корпуса, смена власти

В ночь с 3 на 4 июня 1918 г. члены Щегловского Совдепа и отряд красногвардейцев, погрузившись на пароходы³, поплыли вверх по Томи в Кузнецк.

К вечеру 4 июня встреченные зажиточным крестьянством с белым флагом и хлебом-солью в город вошли белочехи. Советская власть пала, был сформирован Комитет общественной безопасности под председательством офицера Луговского⁴.

Участники свержения советской власти в городе Щегловск, июнь 1918 год.

В историографии встречается дата ликвидации советской власти в Щегловске 5 июня⁵. Впрочем, В. А. Кадейкин в последующих работах принимает дату 4 июня, в работе И. А. Балибалова упоминаются обе даты. Авторы последующих работ ссылаются на журналиста-краеведа.

Судьба многих членов первого Щегловского Совдепа оказалась печальной. Надежда на продвижение совместно с кузнецкими красногвардейцами к Барнаулу отпала в связи с падением последнего, связь с губернским центром – Томском была потеряна. За время пребывания в Кузнецке щегловские совдеповцы, красногвардейцы и члены кузнецкого исполкома не сумели выработать единую тактику, а многие из прибывших довольно быстро самовольно покинули город и отбыли обратно⁶.

16 июня начальник Кузнецкого гарнизона доносил в Томск: «Вниз по Томи отправились из Кузнецка два парохода «Партизан» и «Красногвардеец» со штабом уездного Совдепа и отряд вооружённых красногвардейцев»⁷. По воспоминаниям капитана парохода «Курган» В. Н. Удинцева, позднее (17 июня⁸) из Кузнецка эвакуировались красногвардейцы, в основном рабочие химзавода, на пароходах «Дедушка», «Курган» и «Бурлак», причём четыре парохода являлись буксирными и только «Красногвардеец» – пассажирским⁹.

На «Красногвардейце», плывшем впереди всех, находился С. Рукавишников (председатель щегловского исполкома, член РСДРП(б), техник-строитель)¹⁰. Руководители Кузнецкого Совета во главе со своим председателем Андреем Гавриловичем Петраковым (1886–1920) плыли на «Кургане» и у заимки Черный этап сошли на берег с целью следовать через тайгу на Минусинск¹¹. Очень скоро связь между пароходами, которых было четыре¹², прекратилась. Последним из судов шёл «Дедушка», перед ним «Курган».

Пароход «Дедушка», г.Ново-Николаевск.

Капитан парохода «Дедушка» умышленно посадил его на мель в районе острова Бычье горло, недалеко от деревни Ажендарово (не доезжая пристани Крапивино). Здесь красногвардейцы, высадившись на берег, вступили в бой с отрядом штабс-капитана Альдмановича. В бою после «залпа белых» командир отряда красногвардейцев Соколовский падает с лошади. Находившиеся в этот момент рядом с ним С. Х. Дударев и Б. Куделькин не смогли оказать помощь своему командиру и под натиском противника отступили в лес¹³. Среди пленных красногвардейцев, посаженных в трюм белогвардейского парохода «Китай», Соколовского не было¹⁴.

В издании, посвящённом 10-летию советской власти в округе, отмечается, что из 35 красногвардейцев уцелело и было взято в плен только 14 человек, начальник отряда Соколовский убит¹⁵. О гибели М. Е. Соколовского в бою специально подчёркивает в своих воспоминаниях И. Г. Ковалёв¹⁶. И. М. Дряхленков уточнил, что в Крапивино Альдманович похвастал: «Мы вашего Соколовского подняли на штыки»¹⁷.

19 июня Альдманович доносил в Томск: «Отрядом взято c собою три парохода. «Дедушка» на мели. Потери противника: 65 убитых, 13 раненых. В плен взято 80. С нашей стороны потерь нет»¹⁸.

Пленных красногвардейцев в трюме белогвардейского парохода «Китай» доставили в Щегловск. По пути была сделана остановка в селе Крапивино, троих рабочих химзавода Ф. Буйских, Д. Н. Степанова (1892 г. р.) и М. Д. Захарова (1891 г. р.) отделили от пленных и увезли на остров к деревне Щербаки (Березово), где и казнили¹⁹. По некоторым сведениям, осуждённым, среди которых также находились сторонники советской власти Дмитриев, Морозов, эсер Фастовец и другие, отрубили головы²⁰.

В Щегловске привезённых арестованных сторонников советской власти разделили. Кузнецкий уездный комиссар Нилов отобрал членов Совдепа для допроса в Кузнецк, а рабочие-красногвардейцы этапировались в Томск, в губернскую тюрьму²¹. В Кузнецкую тюрьму были также доставлены члены Кузнецкого Совдепа во главе с А. Г. Петраковым, пойманные на третий день после высадки у заимки Черный этап²².

Полный текст монографии И.Ю. Ускова Кемерово: Рождение города, 2011

Еще по теме:
Монография Ермолаева А.Н. к 150-летию города Мариинск;
приложение с фотографиями.
Первые выстрелы гражданской войны
Мариинск – фотоэкскурсия по городу
Боевые действия в Щегловске, декабрь 1919 года
Щегловск, 1918 год – образование города, смена власти
А. Г. Ефимов ИЖЕВЦЫ И ВОТКИНЦЫ (фрагмент)
Униформа, награды и чинопроизводство в Сибирской армии
Сибирские стрелки в армии адмирала А.В.Колчака
Сибирская армия 1918 г.
Мобилизации сибирской интеллигенции в Белую армию в 1918-1919 гг.

¹ Шувалов Г. Д. Первые Советы… С. 37.
² Что дала Щегловску Советская власть // Кузбасс. 1928. 13 мая.
³ В источниках число отплывших пароходов варьируется: 3 (издание 1927 г.),
4 (сведения капитана парохода «Курган» В. Н. Удинцева), 5 (сведения красногвардейцев
С. Е. Полякова и С. Х. Дударева). См.: ГАКО. Ф. п-483, оп. 1, д. 65, л. 17; д. 149, л. 3;
оп. 2, д. 211, л. 100; За 10 лет. Кузнецкий округ к 10-й годовщине революции… С. 17.
⁴ Народная газета (г. Томск). 1918. № 4 (30 (17) июня).
⁵ Кадейкин В. Первый председатель // Кузбасс. 1964. 4 ноября; Кадейкин В. А.
Первый председатель Щегловского Совдепа… С. 156; Балибалов И. А. Кемерово:
Вчера. Сегодня. Завтра. Кемерово, 1982. С. 24 (на с. 132 «Из летописи города» значится
4 июня); Горелов Ю. П., Барабанов Ю. В., Кимеев В. М. Памятники революции
и гражданской войны в Кузбассе: мат-лы к Своду памятников истории и культуры
СССР. Вып. 2. Кемерово, 1991. С. 27; Гаврилов С. О. Указ. соч. С. 58.
⁶ ГАКО. Ф. п-483, оп. 1, д. 65, л. 17; д. 147, л. 2.
⁷ Кадейкин В. А. Кузнецк в революции // Новокузнецк в прошлом и настоящем: мат-
лы науч. конф., посвящённой 350-летию основания Кузнецка. Новокузнецк, 1971.
С. 15.
⁸ ГАКО. Ф. р-663, оп. 1, д. 28, л. 7 (воспоминания Н. В. Метёлкина).
⁹ ГАКО. Ф. п-483, оп. 2, д. 211, л. 100.
¹⁰ ГАКО. Ф. п-483, оп. 2, д. 211, л. 26 (воспоминания И. М. Дряхленкова, ехавшего
на «Кургане»).
¹¹ ГАКО. Ф. р-663, оп. 1, д. 28, л. 8; п-483, оп. 2, д. 211, л. 100.
¹² По воспоминаниям С. Х. Дударева, отступили из Кузнецка на четырех пароходах,
пятый остался в городе. Им мог быть только пароход «Бурлак». См.: ГАКО. Ф. п-483,
оп. 1, д. 149, л. 4.
¹³ ГАКО. Ф. п-483, оп. 1, д. 149 (воспоминания С. Х. Дударева), л. 6.
¹⁴ ГАКО. Ф. п-483, оп. 1, д. 79 (воспоминания Е. М. Сотникова), л. 10; д. 65
(воспоминания С. Е. Полякова), л. 21.
¹⁵ За 10 лет. Кузнецкий округ к 10-й годовщине революции… С. 19. См. также:
Мазюков А. Комиссар Красной гвардии Михаил Соколовский // Кузбасс. 1959. 2 дек.
^16
17 Там же. Оп. 2, д. 211, л. 28.
¹⁸ Кадейкин В. А. Первый председатель Щегловского Совдепа… С. 158; Кадейкин В. А.
Город, рождённый революцией… С. 17.
¹⁹ ГАКО. Ф. п-483, оп. 1, д. 65, л. 21; д. 79, л. 10.
²⁰ За 10 лет. Кузнецкий округ к 10-й годовщине революции… С. 9, 17.
²¹ ГАКО. Ф. п-473, оп. 1, д. 99 (воспоминания Ю. Ю. Иванова), л. 2.
²² Там же. Ф. р-663, оп. 1, д. 28, л. 8–9.

В Сибирской армии чины и звания военнослужащих оставались в силе, однако знаков их различия первые два месяца после переворота не устанавливалось. 13 июня 1918 г. командующий Сибирской армией приказал временно впредь до утверждения военным министром всем военнослужащим носить на фуражке, как кокарду, четырехугольник из двух полос белого и зеленого цветов. Данная «кокарда» должна была носиться на околыше фуражки вкось (по диагонали) применительно к способу ношения подобных отличий в чехословацких войсках. Размер четырехугольника устанавливался по вертикали в ширину околыша фуражки, по горизонтали – вдвое меньше. Право ношения этого знака имели только военнослужащие, состоявшие в рядах частей войск, управлений и заведений армии Временного Сибирского правительства²³⁵.

Приказом по военному ведомству от 24 июля 1918 г. для различия званий и чинов военнослужащих был введен нарукавный знак, который полагалось носить на левом рукаве на полвершка выше локтя. Нарукавный знак изготавливался из приборного цветного сукна размером 2-2_1/8 вершка длинной и 1_1/4 вершка шириной. Для различия званий на знаках нашивалась белая и зеленая тесьма шириной в 1/8 вершка. Офицерские чины обозначались звездочками. В нижней части нарукавного знака ставился трафарет части с ее номером и заглавной буквой названия. Цвет сукна для нарукавного знака устанавливался в зависимости от принадлежности к тому или иному роду оружия: для стрелков и чинов судебного ведомства – малиновый, казаков – войсковой, кавалерии – синий, артиллерии и инженерных войск – черный (или бархатный) с алой выпушкой, генерального штаба – черный (или бархатный) с белой выпушкой, прочих управлений и заведений – темно-зеленый без выпушки.

Наряду с нарукавными знаками согласно приказу по военному ведомству от 27 июля для офицеров и солдат устанавливалась суконная нашивка шириной 1/4 вершка. Нашивка должна была располагаться на разрезе груди гимнастерочных и суконных походных рубах от воротника до конца разреза с подгибом по его наружному краю, на шинелях – по верхнему краю обшлагов без подгиба. Цвет нашивки устанавливался аналогичным цвету щитка нарукавного знака. Для офицерских кителей и френчей устанавливалась нашивка из бело-зеленой тесьмы, располагавшейся на рукавах и клапанах боковых карманов. Кроме того, бело-зеленая тесьма нашивалась на рукавах офицерских шинелей²³⁶.

Военные врачи имели те же знаки различия, что и офицеры, но в свободном поле нарукавного щитка им надлежало иметь изображение красного креста длиною полосы в 3 и шириною в 1,5 см. Относящимся к нижним чинам лекарским помощникам и фармацевтам на нарукавных щитках полагалось иметь красный крест из полосы той же длины, но шириной в полсантиметра²³⁷.

Нарукавные знаки, видимо, не успели получить широкого распространения в войсках Сибирской армии. 6 сентября 1918 г. генерал П.П. Иванов-Ринов приказал восстановить для офицеров, чиновников и солдат Сибирской армии наплечные погоны защитного цвета, петлицы и кокарды. Кокарды должны были обшиваться бело-зеленой лентой. С введением погон ношение нарукавных знаков отменялось²³⁸.

В вооруженных формированиях Дальнего Востока, формально входивших в состав Сибирской армии, погоны изначально являлись обязательной принадлежностью формы одежды военнослужащих. Так, приказом №40 от 24 июля 1918 г. для всех чинов войск Приморской области вводилось ношение кокарды старого образца с трехцветным бело-сине-красным овалом и погон защитного цвета, установленных для военного времени. Правда, ношение офицерами, врачами и чиновниками галунных погон запрещалось, а аксельбанты у офицеров Генерального штаба и адъютантов могли быть только защитного цвета²³⁹.

Отдельно следует сказать о форме одежды и знаках различия военных моряков. Как известно, в Русском военном флоте погоны и кокарды были отменены еще до большевистского переворота. Так, 16 апреля 1917 г. приказом по морскому ведомству Временного правительства вместо упраздненных погон была введена англо-американская система знаков различия – нашивки на рукавах. Ширина галуна нашивки варьировалась в зависимости от чина²⁴⁰.

6 августа 1918 г. командующий Сибирской флотилией капитан 1 ранга А.Н. Пелль объявил для сведения и руководства утвержденную начальником военного отдела Приморской земской управы подполковником А.А. Краковецким форму одежды военно-морских чинов. Форма одежды осталась прежней, но с незначительными изменениями в сторону ее упрощения: 1) на кокарде фуражек офицеров и матросов – трехцветная национальная ленточка; 2) нашивки на рукавах: у капитана II ранга из трех широких галунов и капитана I ранга из четырех широких галунов; 3) в настоящее время носится: а) белый китель, б) белая тужурка, в) синий китель, не обшитый лентой, г) черная или синяя тужурка; 4) при белом кителе носятся не нарукавные, а наплечные знаки по образцу великобританского флота, с соответственными нашивками нарукавного отличия, те же знаки носятся на пальто; 5) оружие (сабля и кортик) вне службы не обязательны; 6) ордена носятся лишь боевые и иностранные; орден Св. Владимира IV ст. за 25-летнюю службу и за совершение 20 кампаний носится наравне с боевыми; 7) якорь на рукаве уничтожается у офицеров и матросов; 8 ) штаты у матросов на рукавах сохраняются прежние; 9) форма одежды у гражданских административных военно-морских чинов уничтожаются; 10) для техников: а) фуражка офицерского образца с кокардой старого офицерского образца, покрытой трехцветной национальной лентой; б) одежда офицерская без галунов, но на левом рукаве одна нашивка, форма острого угла вершиной книзу  из желтой тесьмы с металлическими штатами²⁴¹.

Форму одежды указанного выше образца чины Сибирской флотилии носили недолго. 15 октября 1918 г., «действуя в согласии с Временным Сибирским правительством», его уполномоченный на Дальнем Востоке генерал Д.Л. Хорват приказал всем офицерам, врачам и чиновникам Морского ведомства для согласования форм одежды офицеров флота и армии одеть форму старого образца с погонами. В констатирующей часта приказа говорилось: «В мае 1917 года под давлением большевистского настроения для офицеров русского флота была введена новая форма, с нарукавными отличиями вместо погон и новым знаком на головном уборе заменившем кокарду. С этой новой формой неразрывно сочетается мрачный период жизни Русского флота, период большевистской разрухи и кровавых насилий над офицерами, причем погибло немало доблестных и верных слуг Родины. Между тем погоны, столь ненавистные разнузданным элементам, с честью носились многими поколениями чинов флота, внесшими не одну славную страницу в историю Российского флота»²⁴².

После прихода к власти А.В, Колчака, согласно приказу управляющего Морским министерством контр-адмирала М.И. Смирнова от 29 ноября 1918 г., в форме одежды всех чинов флота и морского ведомства вводились фуражки и погоны образца, существовавшего до издания упоминавшегося выше приказа от 16 апреля 1917 г. Установленные тогда же нарукавные нашивки для различия чинов и званий отменялись²⁴³.

Однако по разным причинам не все офицеры спешили надеть погоны. Об этом говорилось, например, в приказе по Иркутскому военному району, подписанному 7 ноября 1918 г. полковником Е.Г. Сычевым: «Приказ за №64 – надеть погоны – военным министерством был издан 6 сентября 1918 г. До сего времени по Иркутску разгуливают массы военных без погон. До октябрьского переворота никакое правительство погон не снимало. Сняты погоны большевиками, опозорившими себя преступлениями против божеских и человеческих прав. Кто не хочет надеть погоны – не желает принадлежать к возрождающейся молодой российской армии, следовательно не должен и носить военной формы. К крайнему удивлению приходится видеть без погон людей с офицерскими кокардами. Приказываю коменданту города, через два дня после опубликования настоящего приказа, принять самые решительные меры к проведению приказа по военному ведомству №64 в жизнь. Обратить особое внимание на людей с офицерскими кокардами, одетых в форму офицерского покроя, и арестовывать их, не обращая внимания на отговорку хотя бы генеральскими чинами. Господам отставным офицерам, имеющим честь носить военный мундир, быть одетыми также строго по форме»²⁴⁴.

Врид начальника Новониколаевского военного района полковник Сушко в приказе от 26 ноября 1918 г. обратил внимание, что на улицах и в общественных местах продолжают появляться офицеры без погон и небрежно одетые. Последний срок «обзаведения погонами» был установлен 1 декабря²⁴⁵.

Аналогичные нарушения формы одежды офицерами имели место и в Бийске. В приказе от 29 ноября 1918 г., подписанном врид начальника Бийского военного района полковником В.И. Поляковым, отмечалось, что «несмотря на неоднократные приказания о форме одежды, многие офицеры, особенно из частей Народной армии, продолжают ходить без погон, но почему-то считают обязательным носить шпоры, хотя бы таковые им не были присвоены…»²⁴⁶.

Некоторые офицеры, надев погоны, считали излишним размещать на них звездочки для определения чина. В связи с этим 27 февраля 1919 г. командир II Отдельного степного Сибирского корпуса генерал В.В. Бржезовский писал в приказе: «В городе (Семипалатинске. – Д.С.) появилось слишком много капитанов. Если это происходит в следствие отсутствия звездочек в продаже, то напоминаю, что таковые отлично заменяются нитками. Командирам частей приказываю обратить на это внимание и на всех, имеющих неприсвоенный чин, наложить взыскание»²⁴⁷.

На первых порах военнослужащие Сибирской армии не получали каких-либо наград. В условиях, когда исход антибольшевистского восстания еще не был ясен, вопрос о наградах вряд ли мог кем-нибудь приниматься всерьез. Но к началу июля положение белых упрочилось; Сибирская армия стала весьма грозной силой, и ее боевая деятельность приобрела вид планомерных наступательных операций.

Награды – один из необходимых атрибутов любой армии. Поэтому руководители Сибирской армии должны были, так или иначе, решить данный вопрос. По распоряжению А.Н. Гришина-Алмазова 2 июля1918 г. была образована специальная комиссия по выработке статуса «Ордена Сибирской армии». Председателем комиссии был назначен дежурный генерал штаба Сибирской армии подполковник К.А. Троицкий, членами – начальник инженеров армии подполковник Н.А, Завьялов, инспектор артиллерии армии подполковник П.А, Бобрик, командир 4-го Степного Сибирского стрелкового полка капитан А.Г. Онушкевич и подъесаул Михайлов. Обсудив вопрос о награждении орденами, комиссия признала, что «установление в настоящее время какого бы то ни было ордена или внешнего знака отличия – преждевременно».

Свое решение комиссия аргументировала тремя обстоятельствами. Во-первых, бойцы Сибирской добровольческой армии – люди, безусловно, идейные, и для них знак внешнего отличия не будет играть существенной роли. Во-вторых, многие из них рассматривают борьбу за свободу Сибири и Сибирское учредительное собрание как составную часть борьбы за Россию во главе с Всероссийским учредительным собранием. Для таких борцов орден от Временного Сибирского правительства не станет достаточно высокой наградой. В-третьих, «награждение орденами теперь, когда состав армии почти исключительно офицерский, даст повод для демагогии». В то же время, сознавая необходимость сохранить для потомков имена и подвиги лиц, особо отличившихся в боях и в деле воссоздания армии и государства, комиссия признала желательным учредить особую «Почетную книгу», в которую предлагалось заносить имена этих лиц с описанием их заслуг и подвигов. В будущем эту книгу предполагалось передать Учредительному собранию, «которое одно вправе оценить и вознаградить заслуги, оказанные государству».

А.Н. Гришин-Алмазов утвердил решения комиссии, добавив, что почетные книги надлежит вести в штабах корпусов. Одновременно командарм приказал объявить, что за боевые отличия военнослужащие будут награждаться чинами, назначением на более высокие должности, а также сообщением о подвигах в приказах по полкам, дивизиям, корпусам и армии²⁴⁸.

Приказом по Сибирской армии от 2 июля 1918 г. первые четыре военнослужащих получили производства в следующие чины, в том числе командир Степного Сибирского корпуса полковник П.П. Иванов-Ринов – в генерал-майоры, командир Средне-Сибирского корпуса подполковник А.Н. Пепеляев – в полковники, командир роты отряда есаула Красильникова капитан К.В. Неофитов-Неволин – в подполковники (посмертно), начальник гарнизона г. Тайга доброволец В. Кротов – в прапорщики²⁴⁹. В тот же день полковник Гришин-Алмазов приказал командирам корпусов представить по команде к производству в следующие чины особо отличившихся в боях офицеров и добровольцев. В приказе обращалось внимание на то, что «должны быть представлены только самые достойные с должным разбором, и начальникам не руководствоваться нежеланием обидеть, причинить неприятность»²⁵⁰.

С этого времени за боевые или иные заслуги военнослужащие Сибирской армии стали производиться в следующие чины вплоть до генеральских. Так, например в течение июля-ноября 1918 г. указами Временного Сибирского правительства или приказами по Сибирской армии были произведены из полковников в генерал-майоры двадцать офицеров, в их числе П.П. Иванов-Ринов, А.Н. Гришин-Алмазов, Г.А. Вержбицкий, В.В. Зверев, П.П. Белов, Е.К. Вишневский, А.Г. Укке-Уговец, Н.Т. Сукин, А.Н. Пепеляев, А.В. Эллерц-Усов, М.П. Никитин, П.А. Бобрик, С.И. Лящик, А.М. Михайлов, М.И. Федорович, А.М. Ионов, В. Иванов, И.А. Смирнов, Б.М. Зиневич и Ф.Г. Ярушин²⁵¹.

На основании полномочий, полученных от командующего армией, 16 июля 1918 г. главный начальник Западно-Сибирского военного округа генерал М.К. Менде приказал юнкеров бывших военных училищ и школ прапорщиков, упраздненных советской властью, произвести в прапорщики по представлению ими документов, удостоверяющих право на производство. Такими документами, в подлинниках или в надлежаще засвидетельствованных копиях, могли служить удостоверения, выданные юнкерам из прежним начальством или школьными комитетами. Производству подлежали лишь юнкера, состоящие в армии Временного Сибирского правительства. Право производства юнкеров, находившихся в частях, входивших в состав корпусов армии, предоставлялось командиров корпусов, в прочих частях и учреждениях – главному начальнику Западно-Сибирского военного округа, по представлениям, поступившим в штаб округа²⁵².

14 августа А.Н. Гришин-Алмазов предоставил право начальникам дивизий награждать солдат за выдающиеся боевые отличия повышением в званиях, а лиц, «отличающихся решительным характером, отлично знающих службу и умеющих заставить подчиненных повиноваться», разрешалось представлять к производству в первый офицерский чин²⁵³.

Вопрос о награждении орденами, однако, решался независимо от позиций штаба Сибирской армии. 21 августа 1918 г. командующий войсками Восточного фронта полковник Р. Гайда приказал командиру Средне-Сибирского корпуса полковнику А.Н. Пепеляеву и начальнику чехословацких войск капитану Э. Кадлецу «для рассмотрения представлений к награждению орденом Св. Георгия за подвиги, оказанные с 20 июля по 20 августа», собрать 23 августа при штабе фронта в г. Верхнеудинск Георгиевскую думу. Членов Георгиевской думы, председателем которой Р. Гайда объявил себя, предлагалось назначить А.Н. Пепеляеву совместно с капитаном Э. Кадлецом²⁵⁴.

Собравшись, Георгиевская дума приняла решение о награждении ряда русских и чехословацких офицеров орденами Св. Георгия 3-й и 4-й степеней. В числе награжденных 3-й степенью ордена оказались командующий Восточным фронтом полковник Р.Гайда и командир I Средне-Сибирского корпуса полковник А.Н. Пепеляев. С морально-этической точки зрения данное решение выглядит весьма неоднозначно, так как Р.Гайда и А.Н. Пепеляев осуществили не что иное, как самонаграждение высшим российским боевым орденом. Но, с другой стороны, постановление Георгиевской думы могло приобрести силу только после его утверждения высшим органом государственной власти – Временным Сибирским правительством.

По приказу А.Н. Гришина-Алмазова 28 августа 1918 г. в штабе Сибирской армии собрались 36 находившихся в Омске офицеров георгиевских кавалеров и кавалеров Георгиевского оружия для решения вопроса о награждении офицеров и солдат орденами Св. Георгия, Георгиевским оружием, Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями. Собравшиеся офицеры единогласно высказались за то, что такие награждения уместны лишь в войне с внешним врагом, но неуместны в войне гражданской. С этим мнением командующий Сибирской армией не согласился²⁵⁵. По всей видимости, Гришин-Алмазов склонялся к тому, чтобы утвердить постановление Георгиевской думы Восточного фронта и вообще восстановить георгиевские награды в Сибирской армии. Но сделать этого он не успел ввиду последовавшей вскоре его отставки. Постановление Георгиевской думы позднее было утверждено адмиралом А.В. Колчаком.

Хотя в Сибирской армии награждение георгиевскими крестами официально не было восстановлено, генералы Р. Гайда и А.Н. Пепеляев осуществляли такие награждения по собственной инициативе. Приказом от 17 ноября 1918 г. за храбрость, проявленную частями в прошедших боях, А.Н. Пепеляев наградил каждый из шести действующих полков корпуса десятью Георгиевскими крестами. Каждая сотня и эскадрон, а также комендантская рота штаба корпуса получили по три креста, комендантская рота 1-й Сибирской стрелковой дивизии и телеграфная рота корпуса – по два креста, офицерская рота 1-й дивизии – пять крестов. Кроме того, командирам частей предлагалось немедленно представить к Георгиевским крестам особо отличившихся солдат и к наградам – офицеров. Ввиду того, что заказанные кресты еще не были изготовлены, Пепеляев предложил нашивать вместо них георгиевские ленточки²⁵⁶.

За блестящие бои 28 ноября – 2 декабря 1918 г. командующий Екатеринбургской группой генерал Р. Гайда приказом от 2 декабря пожаловал на каждые батарею, роту, эскадрон, сотню и команду войск генералов Г.А. Вержбицкого, В.В. Голицына и А.Н. Пепеляева по два Георгиевских креста для награждения особо отличившихся²⁵⁷. Кроме того, 4 декабря Гайда наградил каждую батарею, роту, эскадрон и сотню по одной чешской медали Яна Жижки 3-й степени. Эти награды предлагалось выдать солдатам «за особенно оказываемые подвиги»²⁵⁸.

В вопросах чинопроизводства в антибольшевистских вооруженных силах востока России в1918 г. не существовало единых принципов ввиду наличия в регионе многочисленных центров власти и автономных войсковых формирований. Полную самостоятельность и независимость от кого бы то ни было в этом отношении проявлял атаман Особого Маньчжурского отряда Г.М. Семенов. Летом-осенью1918 г. большинство его подчиненных приказами по ОМО были произведены в следующие чины. При этом Семенов, являясь всего лишь есаулом, присвоил себе право производства не только в штаб-офицерские, но и генеральские чины. Признав Временное Сибирское правительство и получив от него пост командира корпуса, Семенов, тем не менее, не отказался от удовольствия жаловать своих соратников все новыми и новыми чинами. Правда в своих приказах он указывал, что производства осуществляются им «условно, впредь до утверждения Верховной властью». Но суть дела от этого не менялась.

Есаул Семенов по вполне понятным причинам не мог сам себе присваивать более высокие чины, но из этого затруднения был найден выход. 3 сентября1918 г. по распоряжению начальника штаба Особого Маньчжурского отряда полковника П.П. Оглоблина на ст. Борзя собралась специальная комиссия для рассмотрения краткой записки о службе военного комиссара Забайкальской области Г.М. Семенова. Члены комиссии пришли к выводу, что имеющиеся документы вполне удовлетворяют выполнение Семеновым командного ценза, установленного приказом по военному ведомству № 681 от1915 г. с последующими дополнениями и разъяснениями, на производство в чины войскового старшины со старшинством с 15 марта1917 г. и полковника со старшинством с 16 мая1918 г. старого стиля.

Принимая во внимание а) «вышеуказанное, неоспоримое и документами установленное» право атамана Семенова на производство в чин полковника; б) отсутствие в настоящий момент в России правительства со всей полнотой власти и в) необходимость и своевременность отметить выдающуюся организационную работу атамана по восстановлению армии, а также его восьмимесячную неутомимую вооруженную борьбу с большевиками, комиссия признала необходимым просить атамана Семенова считать себя впредь до утверждения правительством полковником со старшинством с 16 мая 1918 г. На это постановление Г.М, Семенов ответил приказом по ОМО №196 от 5 сентября 1918 г.: «Принимая во внимание постановление комиссии, состоявшей из лиц, которые неустанными трудами помогали мне создать и организовать отряд, не могу не считаться с мнением и пожеланием сделавших много на пользу и благо отряда, поэтому впредь до утверждения будущим законным правительством с благодарностью принимаю предложение считать себя полковником»²⁵⁹. Де-юре утверждение Семенова в чине полковника не состоялось, но де-факто и Временное Сибирское и Российское правительства признали это «производство».

Производство в чины военнослужащих, находившихся в районах формирования Сибирской армии, осуществляли также генерал Д.Л. Хорват, атаманы А.И. Дутов и И.П. Калмыков. Единая система чинопроизводства начала складываться после объединения всех антибольшевистских вооруженных сил востока России под командованием генерала В.Г. Болдырева.

Ввиду разных условий производства в чины в разных армиях, впредь до упорядочения этого вопроса, 2 ноября В.Г. Болдырев приказал производство в чины временно приостановить. Командующим армиями и командирам корпусов предлагалось взамен наград за подвиги объявлять благодарности в приказах²⁶⁰. По словам самого Болдырева, единственное исключение из данного приказа он сделал для полковника В.О. Каппеля, который за боевые заслуги был произведен в генерал-майоры²⁶¹. Однако имеющиеся в нашем распоряжении материалы позволяют выявить как минимум еще 14 офицеров, для которых также было сделано исключение. Приказом от 15 ноября в следующие чины были произведены начальник управления учебных заведений Оренбургского военного округа генерал-майор Л.П. Тимашев, состоявший в распоряжении наштаверха полковник К.В. Сахаров, личный адъютант генерала Болдырева штабс-ротмистр Гуковский, личный адъютант наштаверха генерала Розанова штабс-капитан Маркевич, а также офицеры 23-го Мнаского горных стрелков полка штабс-капитан Авотин, поручики Утробин, Михалев, Спешков и Азеев, подпоручики Вершинин, Гредасов, Кашин, Канаков и Суханов²⁶².

Впрочем, мораторий на чинопроизводство действовал всего чуть более двух недель. 18 ноября Совет министров Временного Всероссийского правительства произвел избранного Верховным правителем вице-адмирала А.В. Колчака в адмиралы. А на следующий день Колчак подписал приказ о производстве в следующие чины главных участников переворота полковника В.И. Волкова и войсковых старшин И.Н. Красильникова и А.В. Катанаева.

Позднее А.В. Колчак восстановил и действовавшую до 1917 года российскую наградную систему. 8 февраля 1919 г. он утвердил разработанные в военном министерстве «Правила награждения офицеров, военных врачей, военных чиновников, военных священников и солдат орденами и другими знаками отличия». Были восстановлены награждения орденами С. Георгия, Георгиевским оружием, Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями, а также всеми российскими орденами до Св. Владимира II ст. включительно, кроме ордена Св. Станислава всех степеней²⁶³.

Ряд офицеров, солдат и казаков, состоявших во второй половине 1918 г. в рядах Сибирской армии и отличившихся в боях, были представлены к награждению высшим русским боевым орденом. Так, 28 февраля 1919 г. орденами Св. Георгия IV ст. были награждены 36 офицеров I Средне-Сибирского армейского корпуса, в том числе за подвиги, совершенные в ходе проведения Пермской операции (ноябрь 1918 – январь 1919 г.) – генерал-майоры А.Г. Укке-Уговец, М.И. Мальчевский и Д.Н. Кузьменко, полковники Ю.Н. Щеткин и Е.И. Урбанковский, капитаны ИИ. Самойлов, Н.Ластовский и Л.К. Гудимович, штабс-капитаны И.Г. Сивко, В. Баровиков, В. Рязанов, В. Салатко-Петрищев и П.Н. Соколов, поручики А. Богомолов, И. Береснев, Я. Игнатов, П. Казаков, М. Любимцев, А. Туган-Барановский, И. Литовченко и А. Струнге, подпоручики И. Лютиков и А. Мельников, прапорщики Н. Богданов, Д. Воронцов, В. Боровский, И. Кагалов, А. Чечкин, Шипаков, А. Юрмазов и М. Герасимов; за боевые отличия на Восточном (Прибайкальском) фронте в июле-августе 1918 г. – поручики А. Чуклин и Тихонов, подпоручик Р. Абель (посмертно) и прапорщик И. Юферов.

Тогда же 61 нижний чин 3-й Сибирской (Иркутской) стрелковой дивизии и прикомандированных к ней частей был награжден Георгиевскими крестами. В их числе особого упоминания заслуживают младший унтер-офицер 9-го Иркутского Сибирского стрелкового полка С.С. Кудрявцев и старший унтер-офицер 10-го Байкальского Сибирского стрелкового полка С.И. Ткаченко, получившие за бои в Прибайкалье Георгиевские кресты 1-й степени и ставшие таким образом полными Георгиевскими кавалерами²⁶⁴.

Упомянув о планах А.Н. Гришина-Алмазова учредить специальный орден Сибирской армии, мы считаем уместным сказать несколько слов об ордене «Освобождение Сибири», учреждение которого некоторые исследователи относят к осени 1918 г. Одним из первых об этом ордене написал П.В. Пашков, заметив, что сведения о нем скудны и не особенно достоверны. В книге И.В. Всеволодова об ордене «Освобождение Сибири» содержится противоречивая информация. Сначала автор сообщает, что орден учредил адмирал А.В. Колчак в июле 1919 г., а затем высказывает предположение, что он был «придуман во времена Сибирской директории, но с падением ее и переходом власти к Колчаку последним сохранен». А.А. Кузнецов и Н.И. Чепурнов утверждают, что орден был учрежден осенью 1918 г. Временным Всероссийским правительством (Директорией). И.Ф. Плотников также полагает, что орден был учрежден Директорией, но в июне 1919 г. Колчак ввел его «новый статус»²⁶⁵. И, наконец, существует мнение, что к появлению ордена имела отношение «специальная комиссия из 36 георгиевских кавалеров, созданная еще осенью 1918 года при армии генерала Гришина-Алмазова»²⁶⁶.

Очевидно, что Гришин-Алмазов этого ордена не учреждал. У нас нет никаких, даже косвенных, данных на то, что подобные планы имелись у Директории. В последние годы появилось несколько публикаций с описанием статута ордена, обнародованного в сибирской прессе в июле 1919 г. Но каких-либо комментариев по рассматриваемому нами вопросу их авторы не дают. На самом деле орден «Освобождение Сибири» был в первый и последний раз учрежден адмиралом А.В. Колчаком 27 июня 1919 г.²⁶⁷

Таким образом, в течение шести-семи месяцев после начала антибольшевистского переворота в Сибири и на Урале была проведена громадная работа по формированию регулярных вооруженных сил. Лидерам Белого движения на востоке России в основном удавалось добиться объединения в политическом и государственном отношениях. К концу 1918 г. вся власть на территории Урала, Сибири и Дальнего Востока перешла в руки Всероссийского правительства, возглавляемого адмиралом А.В, Колчаком. Организация общероссийских органов власти стала возможной благодаря победам, одержанным Сибирской армией, и явилась итогом государственного строительства на востоке России в целом и деятельности Временного Сибирского правительства в частности.

Система руководства войсками в течение мая-декабря 1918 г. претерпела серьезные изменения. В результате объединения всех антибольшевистских вооруженных сил востока России была сформирована Ставка Верховного главнокомандующего, вместо многочисленных оперативно-тактических войсковых групп, действовавших ан фронте, образованы три отдельные армии. Военно-административное управление тыловыми районами стало осуществляться через систему военных округов. Военный аппарат Временного сибирского правительства явился основной базой для организации на востоке России управленческих структур возрожденной Российской армии. Высшие органы военного управления в Сибири формировались по мере необходимости, и их эволюция находилась в прямой зависимости от конкретных потребностей вооруженных сил. Поэтому военно-организационные структуры Временного Сибирского правительства без особых проблем вписались в систему общероссийских органов управления антибольшевистскими вооруженными силами.

При решении вопросов комплектования Сибирской армии личным составом ее руководство проявило высокий профессионализм и учло особенности социально-политической ситуации в регионе. На первом этапе организации вооруженных сил (май-август 1918 г.) руководители Сибирской армии провели всеобщую мобилизацию офицеров и военных чиновников, чем самым обеспечив войска командным составом. Одновременно был организован прием в армию добровольцев и, по соглашению с войсковыми правлениями Оренбургского, Сибирского, Семиреченского и других казачьих войск, мобилизация казаков. На втором этапе (август-октябрь 1918 г.) Временным Сибирским правительством был осуществлен призыв на военную службу новобранцев 1898-1899 гг. рождения. В это время Сибирская армия стала самым крупным антибольшевистским объединением войск на всей территории бывшей Российской империи.

В целом пополнение личным составом Сибирской армии осуществлялось согласно основным принципам комплектования Русской императорской армии. Наличие значительной прослойки офицеров обусловило высокую степень управляемости и боеспособности частей и соединений Сибирской армии. Однако Временное Сибирское правительство не использовало реальную возможность увеличения боевого состава Сибирской армии за счет мобилизации тех категорий населения, которые в силу своего образовательного и имущественного ценза объективно являлись социальной опорой антибольшевистского движения в России. Очевидно, что призыв в войска интеллигенции оказал бы благотворное влияние на темных и малограмотных новобранцев, в первую очередь, с точки зрения восприятия ими основных задач и целей гражданской войны.

Дальнейший рост численности Сибирской армии был затруднен в связи с практически полным отсутствием материально-технической базы для ее формирования. Входившие в состав армии войсковые части, особенно запасные полки, не имели в достаточном количестве вооружения и боеприпасов. Неразрешимой оказалась проблема обеспечения личного состава обувью, обмундированием, а также жилыми помещениями. Материально-бытовая неустроенность была одной из причин дезертирства среди новобранцев. Организация снабжения вооруженных сил являлась главной болевой точкой, своего рода «ахиллесовой пятой» Белого движения на востоке России.

Сноски

235 Свободная речь. 1918. 19 июн.

236 РГВА. Ф.39515. Оп. 1. Д.1. Л.89, 90. Нашивка из бело-зеленой тесьмы на клапанах боковых карманов офицерских кителей и френчей была отменена 4 августа1918 г. по распоряжению главного начальника Западно-Сибирского военного округа (ГАРФ. Ф. 176. Оп. 2. Д.38. Л. 124).

237 РГВА. Ф. 39509. Оп. 1. Д.18. Л. 6.

238 РГВА. Ф. 39515. Оп. 1. Д.1. Л. 190.

239 РГВА. Ф. 39786. Оп. 1. Д.1. Л. 44.

240 Дыгало В.А. Флот государства Российского. Откуда и что на флоте пошло. М., 1993. С.231.

241 Дальневосточная окраина. 1918. 9 авг.

242 Приморская жизнь. 1918. 27 окт.

243 Русская армия. 1918. 7 дек.

244 Вестник Маньчжурии. 1918. 22 нояб.

245 Военные ведомости. 1918. 29 нояб.

246 Думы. 1918. 6 дек.

247 Новое слово. 1919. 8 март.

248 РГВА. В. 39512. Оп. 1. Д.58. Л. 12.

249 Сибирская речь. 1918. 12 июл.

250 ГАТО. Ф. Р. 1362. Оп. 1. Д.213. Л. 145.

251 ГАРФ. Ф. 176. Оп. 2. Д.27. Л. 200, 261; Сибирский вестник. 1918. 4, 6, 7, 18 сент., 5, 29 окт.

252 РГВА. Ф. 39512. Оп. 1. Д. 72.

253 Сибирский вестник. 1918. 6 сент.

254 РГВА. Ф. 39888. Оп. 1. Д.1. Л. 1.

255 РГВА. Ф. 39617. Оп. 1. Д.147. Л. 129; Заря. 1918. 1сент.

256 РГВА. Ф. 39509. Оп. 1. Д.1. Л. 17.

257 Свободное слово. 1918. 10 дек.

258 Отечественные ведомости. 1918. 8 дек.

259 Сергеев В.Л. Очерки по истории Белого движения на Дальнем Востоке. Харбин, 1937. С. 61-62

260 Земля и труд. 1918. 9 нояб.

261 Болдырев В.Г. Указ. соч. С. 109.

262 Русская армия. 1918. 7 дек.

263 РГВА. Ф. 39466. Оп. 1. Д.31. Л. 1-5, 9.

264 Описание подвигов, совершенных военнослужащими, награжденными орденами С. Георгия и Георгиевскими крестами, содержится в приказах по I Средне-Сибирскому корпусу и Сибирской армии.

265 Пашков П.В. Ордена и знаки отличия гражданской войны 1917-1922 годов. Париж, 1961. С. 20; Всеволодов И.В. Беседы о фалеристике. Из истории наградных систем. М., 1990. С. 259; Кузнецов А.А., Чепурнов Н.И. Наградная медаль. М., 1995. Т.2. 1917-1988. С. 53-54; Плотников И.Ф. Александр Васильевич Колчак. Жизнь и деятельность. Ростовн/Д: Феникс, 1998. С.217.

266 Антика. URL// http://www.trio.ru/antika/about.htm

267 Правительственный вестник. 1919. 29 июн.

В конце 1918 г. на территории Сибири началось формирование новых 5 дивизий сибирских стрелков: 8-й, 11-й, 12-й, 13-й и 14-й. Эти соединения создавались в тылу как стратегический резерв для белых войск антибольшевистского фронта.

Погон подпоручика 54-го Сибирского стрелкового полка. Шифровка вышита серебряной канителью, хотя по приказу ее положено было иметь накладную из белого металла. (Из коллекции М.Блинова — Музей Белого движения)

Первая из них — 8-я Сибирская стрелковая дивизия (далее — Сcд) — организовалась в Забайкалье. В соответствии с приказом по войскам Сибирской армии № 159 от 14.XII.1918 она была переименована в 9-ю; полки же ее: 29-й Троицкославский — в 33-й, 30-й Нерчинский — в 34-й,31-й Читинский — в 35-й и 32-й Сретенский — в 36-й одноименные стрелковые полки. Согласно тому же приказу, в составе IV-го Восточно-Сибирского армейского корпуса надлежало сформировать из 8-й кадровой стрелковой дивизии новую 8-ю Ссд, а ее полкам именоваться: 29-м Ачинским, 30-м Чернореченским, 31-м Красноярским и 32-м Канским стрелковыми полками. Окончательно сформированная в начале 1919 г., дивизия вошла в состав V-го Приамурского армейского корпуса. С весны 8-я Ссд находилась в Иркутском военном округе, где вела боевые действия против партизан. Позднее ее перебросили в 3-ю армию, где она принимала участие в Ишимско-Тобольской операции. Находясь в тылу, полки дивизии подвергались усиленной большевистской агитации и, как следствие этого, в них часто вспыхивали бунты. По разведданным красных, в состав войск адмирала Колчака, взятых в плен в ходе Красноярской операции 2-4.I.1920, входила и 8-я Ссд.

В мае 1919 г. в Омском военном округе формировались еще три Ссд. 31.V генерал Будберг констатировал, что «…наши последние резервы — 11-я, 12-я и 13-я дивизии, формируемые в тылу в Омске и Томске, к бою еще не готовы, не имеют артиллерии, пулеметов, средств связи, обоза и пр.» Другой современник отмечал «…можно ли было полагаться на боеспособность 11, 12, 13-и дивизий, присланных из Омска, которые были укомплектованы мобилизованными офицерами и солдатами? Кстати, эти дивизии имели английскую артиллерию, и офицеры говорили, что они даже не имели практики стрельбы… новые сибирские дивизии еще сырые, не проверенные, …ожидать от них боевых успехов преждевременно. И две из них почти растаяли в… боях, особенно 12-я».

11-я дивизия формировалась с весны по середину июля 1919 г. в районе Омска. Однако процесс ее организации не был полностью завершен, когда соединение перебросили на фронт, в состав Южной армии. В дивизии находились 41-44-й Сибирские стрелковые полки (далее — Ссп) и ряд других частей. Во время боев за Челябинск, 24-25.VII. 1919в 11-й Ссд было 8 тыс. человек, чей «внешний вид и стройность оставляют желать лучшего». Осенью дивизия была отведена в тыл, где в конце ноября 43-й полк, уничтожив свой командный состав, перешел к красным (тогда же к нему присоединился и 46-й полк из 12-й Ссд). 12-я Ссд (45-48-й Ссп) формировалась с того же времени, что и 11-я, и так же, не закончив своего формирования, была в середине июля 1919 г. направлена на фронт. Здесь она вошла в Волжскую группу генерал-лейтенанта В.О.Каппеля, находившуюся в составе Западной армии. По свидетельству генерал-лейтенанта К.В.Сахарова, во время Челябинской операции дивизия, приданная 3-му Уральскому корпусу, «не только не усилила, а ослабила его: некоторые части оказались распропагандированными … и, придя на фронт, предательски передались на сторону красных» (речь идет о 47-м полку, в полном составе сдавшемся 20.VII противнику). Приказом начштаба Верховного Главнокомандующего и военного министра генерал-лейтенанта В.К.Дитерихса № 831 от 17.VIII.1919 11-я и 12-я Ссд расформировывались, их личный состав и материальная часть, находившиеся на фронте, обращались на пополнение различных соединений.

История 13-й Ссд представляет особый интерес. Основой ее послужила 2-я Степная Сибирская кадровая стрелковая дивизия, формировавшаяся в октябре-ноябре 1918 г. в Омске. К марту 1919 г. она выделила почти весь свой личный состав во вновь созданную 15-ю Омскую Ссд, отправившуюся тогда же на фронт. От 2-й дивизии остались лишь штаб и незначительные кадры, ставшие отныне 13-й Ссд и переведенные в район Новониколаевска. В составе дивизии находились 49-52-й Ссп. К середине июля 1919 г. дивизия была направлена на фронт, в Уфимскую группу Западной армии. 9.VII.1919 приказом Курганскому военному округу № 126 13-я Ссд в составе штаба, 49-51-го Ссп, артдивизиона, артпарка, инженерного и конного дивизионов, дивизионного обоза, перевязочного отряда, дивизионного и ветеринарного лазаретов и пр. зачислялась на все виды довольствия при округе. 52-й Ссп находился в Бийске вплоть до конца ноября 1919 г. Всего в дивизии насчитывалось свыше 13 тыс. штыков. Вскоре она была направлена на фронт. Перед этим, в Омске дивизия участвовала в параде, на котором присутствовал А.В.Колчак. Командир 1-го батальона 49-го Ссп капитан Ф.Ф.Мейбом вспоминал, что «…адмирал восхищался нашим полком и писал, что 49-й …полк напомнил ему славных преображенцев». По тем же воспоминаниям, в «49-м полку, которым командовал гвардии полковник Моисеев, было 3,8 тыс. штыков. Полк насчитывал 3 батальона, батальон — 3 стрелковых роты и 1 смешанную (пулеметная команда, телефонисты, саперы)… При полку имелись также разведческий эскадрон, артиллерийская батарея (4 орудия) и оркестр».

По прибытии на позиции, 13-я Ссд участвовала в бою за дер. Ушланку и Озерную во время Челябинской операции. Во время боя 2-й и 3-й батальоны 49-го полка, а также большая часть 50-го и 51-го, перебив многих своих офицеров, перешли к красным. Штабы дивизии и полков сумели уцелеть, но их дальнейшая судьба неизвестна… 1-й батальон 49-го Ссп (более 1200 штыков) с присоединенными к нему остатками 50-го и 51-го полков (всего около 400 штыков) составили новый 3-х батальонный 49-й Ссп, командиром которого был назначен капитан Мейбом. Полк принял участие во многих боях во время отхода белых армий к Омску и далее. В начале1920 г. белые армии подошли к Иркутску. Здесь, у ст. Зима 49-й Ссп вошел в состав Воткинской стрелковой дивизии. В начале Сибирского Ледяного похода полк насчитывал 680 штыков, а после перехода через Байкал в нем оставалось 265 чел. с 38 офицерами.

После этого полк был свернут в Отдельный 49-й Сс батальон (2 роты), под командованием все того же капитана Мейбома.

Весной 1920 г. в Чите началось переформирование уцелевших после похода частей и соединений — дивизии становились полками, полки — батальонами и т. д. К апрелю оставшиеся от 49-го полка около 200 штыков (из них 45 офицеров) были направлены: солдаты и унтер-офицеры — в распоряжение Волжской им. генерала Каппеля дивизии на пополнение ее полков, а из офицеров была сформирована Офицерская рота (или Отдельный им. генерала Каппеля офицерский отряд; 100 штыков; командир — подполковник Мейбом). Рота была отправлена на ст. Борзя, а позднее в Читу. Так закончила свое существование 13-я Ссд.

Судьба 14-й Ссд была более прозаична. Она формировалась в Иркутске в составе 53-56-го Ссп, 14-го отд. егерского батальона и 14-го Сс арт дивизиона. 53-й полк был наиболее распропагандирован эсерами и в период иркутских событий декабря 1919 – января 1920 гг. (переворот Политцентра, бои за город и выдача Колчака) являлся опорой повстанцев.

Егерский батальон также поначалу перешел на сторону восставших, но через день вернулся обратно. Остальные полки дивизии вели бои против партизан. Так, 8.XII.1919 54-й полк участвовал в подавлении восстания в Александровской каторжной тюрьме, 55-й полк 9.XII находился на Тасеевском фронте, а еще раньше, 4.ХII, 13-я рота 56-го полка на том же фронте перешла к партизанам.

Форма одежды и знаки различия

Согласно приказу по военному ведомству за №161 от 20.IV.1919 Верховный Правитель и Главнокомандующий адмирал А.В.Колчак повелел присвоить вновь формируемым 8-й, 11-й, 12-й, 13-й и 14-й Ссд походную форму одежды общеармейского образца со следующими отличиями:

— Солдаты: погоны шириной 6,5 см из зеленого сукна с белым кантом и шифровкой части: у стрелков, егерей и в штабах — белой, в артиллерии — красной, в инженерных и технических частях — желтой, с соответствующими родам войск спецзнаками, помещавшимися над шифровкой. Унтер-офицеры имели на погонах нашивки из темно желтой тесьмы шириной 7,5 мм, а фельдфебели — из золотого галуна. Кроме того, обшлага унтер-офицеров и фельдфебелей обшивались темно-желтой тесьмой шириной 1 см. Фуражки защитного цвета.

— Офицеры: погоны такого же образца, но с 5-мм серебряным галуном, нашитым у генералов зигзагообразно, а у штаб- и обер-офицеров — вдоль погона в соответствии с просветами. Звездочки золоченые. Шифровка и спецзнаки накладные из белого металла, в артиллерии — из желтого. Петлицы на шинелях: в стрелковых частях — темно-зеленые с белыми кантами; у егерей — такие же без кантов; в артиллерии, инженерных и технических частях — черные бархатные с красными кантами; в штабах — красные с белыми кантами. У генералов и штаб-офицеров на петлицах нашивались пуговицы, серебряные во всех частях, кроме артиллерии, где они были золочеными. Обшлага обшивались темно-зеленой тесьмой с белыми краями: у генералов шириной в 2,5 см; у штаб-офицеров — в два ряда шириной 2 см; у обер-офицеров — в один ряд, такой же ширины. Околыш с кантами на защитной фуражке соответствовал расцветке петлиц.

По свидетельству подполковника Мейбома, все офицеры 49-го Ссп «были одеты в английские мундиры с русскими погонами и орденами, но выглядели браво — оказывается по распоряжению командира полка все офицеры должны иметь одну и ту же форму, т. е. английскую, которую пригоняет специальный портной». В 1-м батальоне, которым командовал Мейбом, были «все в английском обмундировании с зелеными погонами с белым кантом.» Личный состав полка носил английские же ботинки и шинели.

Подполковник штаба и унтер-офицер Сибирских стрелковых дивизий. 1919-20 гг.

Интересен тот факт, что полки 13-й дивизии, в т. ч. и 49-й, имели полковые знамена, выданные им еще до омского парада. Например, 49-й полк в бою под дер. Ушланкой атаковал «с развернутым полковым знаменем, с оркестром впереди полка…» К сожалению, ни внешний вид этих знамен, ни их дальнейшая судьба нам не известны.

Библиография:

1. Будберг А.П. Дневник. / в кн.: Гуль Р.Б. Ледяной поход. Деникин А.И. Очерки русской смуты. Будберг А.П. Дневник. М., 1990.

2. Камбалин А.И. 3-й Барнаульский сибирский стрелковый полк в Сибирском Ледяном походе. // Вестник Общества русских ветеранов Великой войны. 1938. № 152-153.

3. Колчаковщина. Сб. док. Екатеринбург, 1924.

4. Мейбом Ф. Ф. Тернистый путь. // «Первопоходник». 1975. №27-29.

5. Он же. Гибель 13-й Сибирской стрелковой дивизии в боях под г. Челябинском в1919 г. // «Первопоходник». 1974. № 17.

6. Петров П.П. Роковые годы. 1914-1920. Калифорния, 1965.

7. Последние дни колчаковщины. М.-Л., 1926.

8. Сахаров К.В. Белая Сибирь. Мюнхен, 1923.

В конце 1917 г. в Сибири стали зарождаться подпольные военные организации, ставившие своей целью свержение советской власти. В мае 1918 г. воспользовавшись выступлением войск Отдельного Чехословацкого корпуса против большевиков, офицерские организации в ряде городов Сибири подняли восстания, и, где с помощью чехословаков, а где и самостоятельно, приступили к созданию первых добровольческих частей будущей Сибирской армии. Из отрядов различной численности после объявления мобилизации офицеров к 1 июня 1918 г. были сформированы: Новониколаевский полк, одна рота, конный отряд и конвойная команда, общей численностью около 800 человек.¹ На следующий день был организован штаб создававшейся Западно-Сибирской отдельной армии, командующим которой еще 28 мая был назначен полковник (в последствии генерал-майор) А.Н.Гришин-Алмазов.²

В первой половине июня численность войск стала быстро расти и достигла 14 тыс. человек при 17 пулеметах и 19 орудиях.³ Это позволило уже 13 июня образовать два армейских корпуса: Средне-Сибирский, под командованием подполковника А.Н.Пепеляева, и Степной Сибирский, под командованием полковника П.П.Иванова-Ринова⁴ (осенью к названиям корпусов были добавлены номера: 1-й и 2-й).

11 июля был сформирован Уральский армейский корпус (впоследствии 3-й Уральский) под командованием генерал-лейтенанта М.В.Ханжина, а численность армии возросла до 23,4 тыс. человек при 145 пулеметах и 30 орудиях.⁵ 27 июля Западно-Сибирская отдельная армия переименовывается в Сибирскую армию.⁶ В августе был объявлен призыв новобранцев и уже к 1 сентября боевой состав армии равнялся 60,2 тыс. человек при 184 пулеметах и 70 орудиях.⁷ В сентябре началось формирование 4-го Восточно-Сибирского и 5-го Приамурского армейских корпусов.⁸ К 1 октября армия насчитывала: офицеров – 10,7 тыс., солдат – 59,9 тыс. вооруженных и 113,9 тыс. без оружия.⁹

В декабре была образована Ставка Верховного главнокомандующего адмирала А.В.Колчака. Штаб Сибирской армии был частично обращен на ее формирование, а сама армия расформирована. 24 декабря 1918 г. из Екатеринбургской группы войск была создана новая Сибирская армия, ядро которой составили части и соединения прежней.

Первоначально традиционные знаки различия Российской армии (погоны и кокарды) в Сибири не использовались. Руководство антибольшевистской борьбой всецело находилось в руках демократического по своим убеждениям и эсеро-меньшевистского по составу Временного Сибирского правительства, вовсе не стремившегося к возрождению символики прежней императорской армии. Офицеры, добровольцы и солдаты носили бело-зеленые сибирские «национальные» ленточки на головных уборах, появившиеся еще во время «демократизации» и окончательного развала старой армии в конце 1917 г., и, местами, бело-зеленые повязки. Генерал Д.В.Филатьев в своих воспоминаниях отмечал «… погоны не были введены, как уступка демократичности. Если вспомнить, с какой ненавистью солдаты относились к офицерским погонам во время революции и как все эксцессы начинались со срывания погон, то нельзя не признать, что в этом вопросе Гришин поступил благоразумно. Жизнь оправдала его осторожность: впоследствии, при столкновении с большевиками, сибиряки, призывая красных солдат сдаваться, как аргумент кричали им: «Переходи не бойся, мы такие же беспогонные.»¹⁰

По имеющимся у нас сведениям в некоторых частях стали появляться какие-то «свои» нарукавные эмблемы, но точно установить их внешний вид пока не удалось.

Что же касается униформы, то сибиряки носили либо имевшееся у них обмундирование старой армии ~ гимнастерки, кителя, френчи, шинели (некоторые даже «цветные» фуражки мирного времени), либо чисто гражданскую одежду, иногда вместе с отдельными предметами форменной. Такая ситуация была характерна для всех фронтов и периодов Гражданской войны.

В связи с реорганизацией мелких подразделений и частей в более крупные соединения встал вопрос о введении новых знаков различия, которые могли бы заменить прежние погоны. Для разработки проектов была создана специальная комиссия.

К середине июня были представлены первые образцы – бело-зеленая ленточка для головного убора и той же расцветки нарукавный шеврон. 3 июля в газете «Омский вестник» (№113) появилась информация о «новой военной кокарде»: «Командующий войсками приказал временно, впредь до утверждения военным министром, носить на фуражках как кокарду, четырехугольник из белого и зеленого цветов, в виде двух полос означенных цветов. Устанавливаемая кокарда должна носиться на околыше вкось, применительно к способу ношения подобных отличий чехословацкими войсками. Размер четырехугольника: вертикальный — в ширину всего околыша, горизонтальный – вдвое меньше. Этот знак отличия имеют право носить лишь военнослужащие, состоящие в рядах частей войск, учреждений и заведений Сибирской добровольческой армии Временного Сибирского правительства.» Более подробное описание мы находим в приказе по поискам Восточно-Сибирского военного округа за №2 от 17 июля: «Отличительным знаком всех воинских чинов устанавливаю: двухцветную ленту (бело-зеленая), на месте кокарды шириною в 1/2 дюйма, длиною в 11/2 дюйма (1,25 и 3,75 см- А.Д.) с перекосом слева вниз направо и зеленым цветом к низу и тех же цветов угол на правой руке выше локтя размера шириною 1 дюйм, длиной 4 дюйма. Расстояние в отверстии угла 3 дюйма[2.4, 10 и 7.4 см - А.Д.]»¹¹

24 июля последовал приказ по Военному ведомству Временного Сибирского правительства за №10, где объявлялись описание и чертеж нарукавного знака для различия чинов.¹² Этот знак должен был носиться на левом рукаве на 1/2 вершка (2,22 см) выше локтя. В соответствии с описанием, знак, длиной 2-21/8 и шириной 1.25 вершка (8,9-9,4 и5,55 см), должен был изготовляться из цветного приборного сукна. Для различия званий на знаках нашивалась белая и зеленая тесьма шириной 1/8 вершка (0,55 см), углом вверх (см. рис.). Офицерские чины обозначались также четырехконечными звездочками, и, кроме того, на знаках капитанов (ротмистров) нашивался гладкий галун шириной 1/8 вершка с цветным просветом, штаб-офицеров – шириной 3/8 вершка (1,66 см) с двумя узкими просветами, генералов – генеральский галун шириной 1/4 вершка (1,11 см). В нижней части знака краской по трафарету наносился номер части и ее сокращенное название, над которыми в артиллерии и инженерных войсках помещались еще и специальные знаки, также трафаретные либо металлические. Цвета приборного сукна для нарукавных знаков были установлены следующие: стрелки – малиновый, кавалерия – синий, артиллерия и инженерные войска – черный (м.б. бархат) с алой выпушкой, судебное ведомство – малиновый, штабы – белый, генеральный штаб – черный (м.б. бархат) с белой выпушкой, прочие управления и заведения – темно-зеленый. Для казаков предполагались нашивки «войскового цвета» (в Сибири существовало несколько казачьих войск, имевших цветовые различия в форме одежды). Но фактически нарукавные знаки они вообще не носили, т.к. сразу после изгнания большевиков казачьи круги и войсковые правительства, признавшие верховную власть Временного Сибирского правительства, восстановили прежнюю форму, включая и погоны. Для создававшихся трех авиационных отрядов расцветка знака специально не оговаривалась, однако, следует предположить, что, по примеру российской армии, сибирская авиация могла носить цвета инженерных войск с соответствующей эмблемой.

11 августа приказом по войскам Сибирской армии в ее состав временно включалась Николаевская военная академия. Был утвержден «щиток для числящихся в постоянном составе академии офицеров Генштаба для ношения на левом рукаве…, согласно представленного описания.»¹³ Его форма и размеры те же, что и у ранее установленных нарукавных знаков, но само описание пока обнаружить не удалось.

27 июля издается приказ за №12 об введении нашивки из цветного приборного сукна, шириной 1/4 вершка (11 мм), на рубахах и шинелях.¹⁴ На рубахе нашивка располагалась по разрезу груди, вдоль наружного края накладки (планки) с подгибом внутрь, а на шинели – по верхнему краю обшлагов, без подгиба. В тексте приказа нет конкретного указания о цвете нашивок, но, если рассуждать логически, то он должен совпадать с положенным для нарукавных знаков. Однако, датированный тем же числом, приказ главного начальника Западно-Сибирского военного округа за №79 среди прочего, уведомляет о цвете обшивки: «… приборного сукна (для стрелков – малинового, для прочих – красного)… ».¹⁵

Мы не беремся разрешить это явное противоречие и в нашей иллюстрации приводятся оба возможных варианта расцветки, которые, вследствие неправильно понятых распоряжений, вполне могли сосуществовать. На кителе офицерского образца и френче цветные нашивки размещались на обшлагах, и, кроме того, на клапанах боковых карманов предполагалась нашивка из бело-зеленой тесьмы. Однако, уже 8 августа в приказе командира Средне-Сибирского корпуса №38 со ссылкой на телеграмму главного начальника округа объявлялось: «Нашивку бело-зеленой тесьмы на боковые карманы кителей приостановить.»¹⁶ В приказе же Степному Сибирскому корпусу за №98 от 7 августа по этому поводу было сказано более конкретно: «… нашивку бело-зеленой тесьмы на карманах офицерских кителей и покроя «френч» – отменить.»¹⁷ В приказе по тому же корпусу за №101 от 11 августа отмечалось, что «с изданием приказа по корпусу от 5 августа за №94 все существующие в виде нарукавных, наплечных и прочих знаков неустановленных образцов воспрещаются.»¹⁸

В приказе главного начальника Восточно-Сибирского военного округа от 29 июля за №77 мы нашли упоминание о военных врачах¹⁹ – они должны были носить ту же форму, что и офицеры, а для отличия по роду службы – красный крест из полос шириной 1 и длиной 3 см, нашитый на нарукавном знаке. Для лекарских помощников и фармацевтов – такой же крест из полос шириной 0,5 см. Кроме того, в приказе имелось добавление: «… огнестрельное, холодное оружие, равным образом шпоры, считать санитарно-медицинскому персоналу, временно до разрешения Военным министром, не присвоенным.²⁰

В Сибирской армии сохранялись и некоторые знаки периода 1917 г. Приказ по военному ведомству за №22 от 5 августа гласил: «… ударные части и батальоны смерти … до последних дней своего существования боролись с большевиками, а потому офицерам и солдатам, служившим в этих частях и в настоящее время находящимся в рядах армии Временного Сибирского правительства, разрешаю носить присвоенный ударным частям нарукавный знак, а лицам, имеющим … нагрудное отличие, и это последнее.»²¹

В приказе по Степному Сибирскому корпусу от 16 августа объявлялась временная инструкция для формирования при стрелковых полках «Дружин военного назначения», набиравшихся «из местных (в боевом районе) добровольцев-патриотов, знакомых с военным делом и выразивших желание содействовать войскам Сибирской армии в очищении района от большевистских банд.» Добровольцы должны были носить свое собственное обмундирование с нашитой на левом рукаве бело-зеленой повязкой с надписью «Дружинник такого-то полка».²²

Несмотря на постепенное распространение вновь введенных нарукавных знаков различия и других чисто сибирских эмблем, полемика по этому вопросу не сходила со страниц местной прессы. Мнения высказывались самые различные ~ от панегирика нарукавным знакам до требования о введении погон. Большинство офицеров выполняло, хотя и неохотно, приказ о ношении нарукавных знаков, надеясь, что вскоре они вновь наденут погоны. 6 сентября командующий Сибирской армией генерал-майор П.П.Иванов-Ринов, сменивший Гришина-Алмазова, издал приказ №64 по войскам армии, где говорилось: «… впредь до возрождения Всероссийской армии и установления новых отличительных знаков формы одежды: приказываю теперь же восстановить во вверенной мне армии на фронте и в тылу для офицеров, чиновников и солдат упраздненные большевистской властью наплечные погоны защитного цвета, петлицы и кокарды. Последние должны обшиваться двухцветной бело-зеленой лентой. С одетыми наплечными погонами ношение нарукавных знаков, установленных приказом по Военному ведомству сего года №10 отменяется.»²³ В приказании войскам Сибирской армии за №11 от 10 сентября имелось следующее дополнение:«… когда … не представляется возможным приобрести погоны защитного цвета – разрешается вместо них носить погоны галунные или цвета прибора.»²⁴ 11 сентября войскам Иркутского военного округа последовало приказание за №72: «… надеть плечевые погоны исключительно защитного цвета.»²⁵

Однако, и после официального введения погон во многих частях продолжали носить отмененные нарукавные знаки (например, в конце сентября – начале октября так было в Иркутской стрелковой запасной бригаде, запасном полку особого назначения, Иркутском казачьем дивизионе²⁶), что объяснялось, как запаздыванием приказов, так и отсутствием средств и материалов. В отдельных фронтовых частях нарукавные знаки носились до декабря 1918 – января 1919 гг. и позже. Бело-зеленые ленточки на головных уборах в некоторых формированиях сохранялись вплоть до Великого Сибирского похода начала 1920 г.

1. Солдат войск Временного Сибирского правительства (июнь). 2. Офицер кавалерии (июль-начало сентября). 3. Офицер штаба (июль-начало сентября). 4. Стрелок (осень-начало зимы). 5. Офицер (сентябрь -декабрь).

1. Стрелок 1-й Степной Сибирской дивизии. 2. Ефрейтор-стрелок. 3. Младший унтер-офицер - лекарский помощник/фармацевт. 4. Старший фейерверкер 2-го тяжелого артиллерийского дивизиона (старший унтер-офицер в других родах войск). 5. Вахмистр кавалерии (фельдфебель в других родах войск). 6. Прапорщик 2-го тяжелого артиллерийского дивизиона. 7. Подпоручик управлении и заведений Военного ведомства. 8. Поручик инженерной роты. 9. Штабс-ротмистр кавалерии (штабс-капитан в других родах войск). 10. Коллежский асессор - военный врач (капитан, в кавалерии - ротмистр). 11. Подполковник кавалерии. 12. Полковник штаба (дивизий, корпусов или армии). 13. Генерал-майор судебного ведомства. 14. Генерал-лейтенант Генерального штаба. 15. Полный генерал (здесь - штаб армии). Генералов, имевших это звание в Сибирской армии не было.

1 ЦГАСА – ф.40308, оп. 1, д.69, л. 1.

2 Там же.

3 Там жс,д.72, л.1.

4 Там же, д.69, л.1.

5 Там же.

6 Там же – ф.39597, оп. 1, д.13, л.51.

7 Там же – ф.4ОЗО8, оп.1, д.69, л.2.

8 Там же, д.72, л.1.

9 Там же.

10 Филатьев Д.В. – Катастрофа белого движения в Сибири 1918-1920: Впечатление очевидца. – Париж, 1985.- с.48.

11 ЦГАСА – ф.39515 , оп . 1 , д. 1 , л . 2 .

12 Там же – ф.40177, оп. 1, д.1, л. 12.

13 ЦГАОР -ф.176, оп.2, д.24, л. 13 об.

14 ЦГАСА – ф.39597, on. 1, д.13, л. 14,

15 Там же, ф.40177, оп. 1, д.1, л. 12 об.

16 Там же – ф.39509, оп.1, д.18, л.3.

17 ЦГАОР – ф. 176, оп.2, д.38, л. 124 об.

18 Там же, л. 126.

19 ЦГАСА – ф.39509, оп. 1, д.18, л.6.

20 Там же – ф.39515, оп. 1, д.1, л.36 об.

21 Там «с – ф.39597, оп.1, д. 13, без л.

22 ЦГАОР-ф.176, оп.2, д.38, л. 135.

23 «Сибирская речь». – №84. – 8 сентября1918 г. – с.3

24 ЦГАОР – ф. 176, оп.2, д,38, л. 191.

25 ЦГАСА – ф.39515, оп.1, д.1, л.43.

26 Там же, д.17, л.493-494, 644-645.