Я, Петров Н.С. родился в д.Мозжуха (Кемеровского р-на), (13) 26 ноября 1891 г.

Отец мой происходил из Томских мещан и работал в качестве продавца, а мать – из крестьянок, неся в доме обязанности домашней хозяйки.

Будучи еще 9 лет, отец мой умирает и все мое дальнейшее воспитание проходит под непосредственной заботой и наблюдением моей неграмотной матери.

Окончив в1903 г. сельскую 3-х классную школу и заинтересовавшись учебой, я, вопреки нежелания матери, стал настаивать, грозя побегом от нее, на продолжении своего учения. Мать же, не имея средств, категорически настаивала на моем поступлении в качестве мальчика в тот же магазин, у хозяина которого почти с детства воспитывался мой отец.

Упрямство мое взяло верх. Она принуждена была распродать кое-какой оставшийся от отца домашний «скарб» (лошадь, корову и т.д.) и везти меня в Томск для поступления в среднюю школу.

Но при испытании меня постигла неудача принесшая как для меня, так и матери немало слез и горя. В силу большого конкурса и за неимением соответствующего «протеже», я в гимназию принят не был.

Кажется, ничего не оставалось, как покориться судьбе – идти в мальчики. Но случайная счастливая встреча с одной из отзывчивых учительниц городской школы – все изменилось вдруг. Она принимает деятельное участие в дальнейшей моей судьбе и я через год, пройдя дополнительную у нее подготовку, благополучно сдаю экзамен в Томское Реальное училище.

К этому времени мать моя возвращается в Томск и устраивается на работу в одну из белошвейных мастерских, тем самым в какой-то степени обеспечив прожиточный минимум того времени.

Учеба в средней школе обязывала многому: плате за право учения, приобретению для носки соответствующей установленной формы и немалому количеству разных учебных пособий. Между тем незначительный заработок матери страшно стеснял и, спустя год, перед ней снова стал вопрос об изъятии меня из школы.

Освобождение меня через родительский комитет от платы за право учения положение выправило. Жить и учиться стало намного легче.

С 5-ого класса средней школы я уже сам стал оказывать небольшую материальную поддержку, занимаясь частными уроками (репетиторством) и работая нелегально на вешалке в качестве швейцара-подростка в одной из кофеин Бронислава, где служила в это время моя мать. (Я употребил слово «нелегально» потому, что обусловленность общества того времени не допускала ученика средней школы к подобного рода труду – третировало).

Так постепенно я привык к труду, получая за последний энный заработок, дававший нам с матерью некоторое облегчение.

Но в конце учебного года меня постигло новое несчастье. За выраженную мной солидарность с «бунтовавшимися» товарищами по школе против узурпации директора я намечен был к исключению. Особое ходатайство большинства товарищей по классу и отдельных педагогов положение исправило. Я был наказан 3- за поведение и отказом от освобождения от платы за право слушания. Новое обстоятельство меня еще больше заставило трудиться и я с честью вышел из этого материального ущемления.

В 1912 г. я оканчиваю вышеназванную среднюю школу и получаю аттестат зрелости.

Передо мной встал новый вопрос: в какое высшее учебное заведение поступать?

К этому времени я несколько оформился с уклоном в искусство, особенно у меня неплохие данные были в области ИЗО.

Но отсутствие необходимых для поездки в данную школу средств – с одной стороны, и соответствующих рекомендаций – с другой, не дали возможности осуществить, моего желания. Я решил, под влиянием своих товарищей, поступать вместе с ними на Мед. факультет Томского Университета.

Для поступления мне требовалось знание латинского языка, изучение которого в нашей средней школе отсутствовало.

Ничего мне не оставалось делать, как совместить полезное с приятным: пожертвовав год на изучение латыни одновременно подработать денег.

Годы 1913 и 1914 были для меня усиленного напряжения в погоне за приличным заработком, в целях полного обеспечения на случай поступления в Университет, в котором плата за право учения, если мне не изменяет память, выражает 100 руб. в год. Я использовал все ресурсы моих знаний и опыта. Был репетитором, суфлером и служил в качестве конторщика Управления материальной службы Томской железной дороги.

В этот же период я почувствовал усиленную тягу к общественной жизни. Активное участие принимал в качестве (безусловно бесплатного) музыканта в оркестре народных инструментов и актера любительских кружков при общества положения о народных образовании и народных развлечений.

В 1915 г. я сдал при Зап.Сиб. учебном округе экстерном латинский язык. К этому же времени я получил и свидетельство о политической благонадежности на право поступления в высшее учебное заведение.

Осенью 1915 г. я был зачислен в число студентов Медицинского факультета Томского Университета, в котором я пробыл до июня месяца 1916 г.

Затянувшаяся империалистическая война давала о себе знать. Стали усиленно поговаривать о мобилизации студентов младших курсов с целью отправки их в военные училища.

Данная перспектива мне не улыбалась, так как я никогда не имел тяготения к почетному, по тому времени, званию офицерского чина.

Неожиданно для меня среди студенчества открывается набор на специальные курсы при Университете, по окончании которых студенту присваивалось звание «брата милосердия военного времени». Напуганный слухами о мобилизации в военные училища, я поступаю на вышеупомянутые курсы, успешно их заканчиваю, получив соответствующее свидетельство, и отправляюсь, согласно назначения, в прифронтовую полосу во 2-й Сиб. пер. врачебно-питательный отряд при XI армии юго-западного фронта, пробыв там до марта 1918 г., последовательно занимая должности от брата милосердия до Начальника санитарного транспорта. На фронте меня застала Февральская и Великая Октябрьская революции.

Надо сознаться по честному, что буржуазная революция мною была воспринята лучше, ибо общество, среди которого я вращался и воспитывался оставило на моем мировоззрении определенный отпечаток интеллигентщины того времени. Однако, я должен оговориться, что определенного политического мнения не имел и вопросом политики не занимался ни в период пребывания в средней школе, ни в годы студенчества, хотя в памяти моей отчетливо запечатлелись картины революционного движения 1905 г. (г. Томск), так будучи еще мальчишкой я неоднократно посещал рабочие митинги, проводимые в помещениях Бесплатной библиотеки и (даже в день пожара) «неразборчиво».

Инстинктивно я ощущал необходимость нового строя, но какого? Твердых воззрений решение данного вопроса я не имел.

(Зачеркнуто) Но врожденная, если так можно выразиться «народность» брала свое. Я постепенно начинал тяготеть к (неразборчиво). Видимо, благодаря своей пассивности (зачеркнуто) я уходил из поля зрения соответствующих политических работников, смешался с общей массой и прожил вплоть до момента оккупации немцами, как говорят, ни кем не затронутый.

Во время оккупации я, как и многие другие, находился в Киеве. Здесь я почувствовал всю тягость гетманских правителей Украины и особенно лапу непрошеных хозяев – немцев.

Во мне проснулось чувство ненависти к ним и я воспользовался случаем уехать в Советскую Россию, к себе на Родину в Сибирь, где жила моя мать. Путешествие мое длилось больше месяца. Выехав из Киева через таможенную границу Советской России с Гетманской Украиной в апреле месяце, я прибыл в Томск только в конце мая. За время поездки и небольшого пребывания при Советской Власти в г. Томске (место постоянного моего жительства) я впервые ощутил новый государственный строй, который в целом никак не укладывался в моем сознании.

В скором времени при участии чехов произошел переворот и Сибирь снова оказалась в руках контрреволюционной буржуазии.

Искушенный еще до Революции искусством я решил в Университет не возвращаться и определил себя тружеником театра.

До мобилизации в Колчаковскую белую армию, я работал суфлером и актером (1918-1919 г.) в полупрофессиональной труппе Коммерческого собрания.

Оригинал автобиографии (скан, pdf, 1.04mb)

Анкета вступающего кандидатом в члены ВКП(б) Петрова Н.С. (Скан, pdf, 700kb)